Смуглова вдавила кнопку звонка и держала ее даже тогда, когда открылась входная дверь, палец словно онемел.
— Господи, дочурка моя! — воскликнула женщина в запахнутом наспех домашнем халате, но из-за звонка та ее не услышала. Да это и неважно, слова в такой ситуации играют второстепенную роль. Обе смотрели друг другу в глаза, из которых катились соленые ручейки. Мать первой шагнула навстречу и обняла дочь на пороге. Рука девушки соскользнула с кнопки, и все стихло. Она обвила руками шею до боли близкого человека и ткнулась носом ей в лицо. В прихожую вышел Поликарп Сидорович. И он тоже безумно обрадовался появлению внучки, но проявил мужскую выдержку и подмигнул Леночке. Та улыбнулась и прошептала одними губами:
— Дедушка…
— Все, хватит на пороге слезы лить, — твердо произнес тот, осторожно потянул сцепившуюся парочку на себя и захлопнул входную дверь.
Естественно, что центром внимания была Лена. Они не сговаривались, но грустных тем в этот день не затрагивали. Вспоминали детство девушки, рассматривали фотографии, смеялись, затем обедали и говорили, говорили, перебивая друг друга. Включенный телевизор работал вхолостую, ни единой фразы из него никто не то чтобы не запомнил, а даже не услышал, будто все передачи сегодня шли на языке глухонемых. Но ближе к вечеру самая молодая собеседница все реже принимала участие в разговоре, больше кивала головой, думая о своем.
— Твои мысли витают в облаках, — заметил Поликарп Сидорович.
— Извини, дедушка, — встряхнула головой Леночка.
— Может, поделишься?
Он не настаивал, предоставив возможность девушке самой принимать решение. Но вмешалась Вера Сергеевна.
— Действительно, девочка, — сказала она, — поделись тем, что тебя гложет. Мы не чужие и дурного не посоветуем.
Девушка нерешительно посмотрела на мать, потом на деда. Тот лишь пожал плечами.
— Мне интересно, как прошла пластическая операция у Паши Воронежева?
— Красавец парень, как и прежде, — машинально вырвалось у женщины. Но она тут же умолкла и испытующе взглянула на дочь. — Поговаривают, что деньги на операцию дала ты. Это правда?
— Да, мама, — отвела глаза в сторону Леночка.
— Но откуда у тебя такая сумма?
— Лучше не спрашивай. Тебе и так про меня многое известно, большего не расскажу.
— Но я твоя мать и вправе знать…
— Да не зуди ты, — повысил голос Поликарп Сидорович. — Захочет — сама расскажет. Не видишь, что девка сохнет по парню.
— Ты позвони ему. — Женщина поняла, что не вовремя затеяла расспросы.
— Парень будет рад тебя слышать, — добавил дед. Он говорил искренне, хотя больше симпатизировал Шумилину, но, как говорится, сердцу не прикажешь. А что Воронежев на самом деле обрадуется Леночке, сомнений не вызывало. После ее благородного жеста по-другому просто и быть не могло.
— Я лучше к нему схожу.
— Сам прибежит, — убеждал внучку Поликарп Сидорович.
— Нет.
— Ну, как знаешь, — махнул тот рукой.
— Только не задерживайся долго, — напутствовала мать.
Дружба с Валерием Филимоновичем Ряженцевым помогла Зимберу выйти после повторного судебного разбирательства полностью оправданным. Судья — выдвиженец мэра, характеристику давал сам Ряженцев. Если коротко: пересмотр дела вылился в реабилитационный процесс Зимбера. Нежелательные свидетели на суд не явились по той простой причине, что их туда не вызвали. А заинтересованные лица читали хвалебные оды. Со всех сторон бывший заместитель мэра выходил положительным героем, оклеветанным людьми нечестными и завистливыми.