И это постоянное враньё медленно начало расшатывать фундамент их отношении. Ведь Милена очень тонко чувствовала обман и умела хорошо считать. Именно тогда доверие, всегда царившее между ними, надломилось. Но он чувствовал, что тогда жена всё ещё его любила. Терпела, прощала, именно потому что ещё любила. И он это знал.
В какой-то момент, видя, что всё идёт к краху, Матвей мечтал, чтобы всё наладилось и вернулось в прежнее состояние, и, на его счастье, этот шанс представился. Милена забеременела, и в тот момент не было людей, счастливей, чем они. И стало казаться, что всё налаживается.
Счастливые они выбирали вещи долгожданному малышу, выкраивали деньги на отделку детской. Нельзя было не видеть, как сильно его жена ждала этого ребёнка и хотела стать мамой. Она светилась радостью и любила. Она постоянно разговаривала с их крошкой и очень-очень ждала её появления.
И если бы не ссора матери и Милены, результатом которой стал выкидыш, то они бы были самыми счастливыми родителями. Однако стать ими так и не довелось. Всех обстоятельств трагедии Матвей не знал: в тот день он улетел на встречу в другой город, а когда вечером вернулся, то жена уже была в больнице, а врачи выносили приговор. Кровотечение. Выкидыш.
Это было самым страшным моментом в его жизни, который никогда не получится забыть. Потерянная Милена, её крики, истерики, слёзы. Попытки вытащить её из депрессии и попыток суицида. Его глупая измена.
А потом... решение о разводе.
Милена сама подала заявление, ставя мужа перед фактом. Она не хотела продолжать этот брак дальше, а Матвей не желал её отпускать. Правда, к сожалению, женщину рядом с ним уже абсолютно ничего не держало. Ни имущество, ни общие воспоминания, ни, кажется, любовь... Если бы не его проблемы и угроза смерти, из-за начавшейся алкогольной зависимости, наверное, Милена бы не вернулась, не простила. Но бросить его в больнице тогда не смогла. Только она одна и не смогла.
Он был беспомощен, болен и ему было по-настоящему страшно, но... жена держала его за руку, и Матвей верил, что всё будет хорошо. Она гладила по голове и убаюкивала, словно ребёнка, и... забрала заявление о разводе. Возможно, поэтому тогда Матвей нашёл в себе силы, чтобы бороться и чтобы выстоять. Ради неё. Ради них. Ведь Милена держала его на этой земле и не отпускала.
- Ты сильный, ты справишься, - шептала жена перед операцией, сжимая его ладонь своей.
- Ты ведь не бросишь меня? - по-детски спросил Матвей, чувствуя, как на глазах не по-мужски собираются слёзы. Ему было очень страшно отпускать её руку и брести в неизвестность. Страшно оставаться одному и понимать, что, кроме любимой Милены, в этом больничном коридоре его никто не ждёт. - Не бросишь?
- Я буду рядом и буду ждать тебя, а ты возвращайся ко мне. Слышишь? Ты вернёшься ко мне, и я буду с тобой. Вместе мы справимся. - Женщина прижалась своим лбом к его лбу и зашептала молитву. А он знал, что вернётся, если она будет его ждать.
Её любовь и искренняя вера придавали ему сил. И мужчина даже сейчас не мог представить, что будет, если он потеряет её. Останется ли смысл? Останется ли хоть один человек, которому нужен он, а не то, что он может дать?
Хотя разве он даст ей уйти? Нет, сделает всё, чтобы Милена снова его простила и вернулась. Да и не найдёт она никого, кто способен полюбить её также сильно, как он. Вряд ли найдётся такой мужчина, способный гореть этой женщиной также сильно. Тот, который не сможет представить без неё своей жизни, несмотря на внешнюю не идеальность.
Матвей просто дал ей время остыть и успокоиться. Дал время себе, чтобы на неё не давить, но сейчас... любимая женщина была очень ему нужна, без неё было слишком плохо и пусто. И он сделает многое, чтобы она снова просыпалась в его постели.
***
- Я же сказала тебе, что ничего серьёзного у меня нет, - иронично заявила Милена, плетясь за Булатом к его машине. Этот несносный мужчина настоял на осмотре врача и рентгеновском снимке. Это было неожиданно и нелогично, но почему-то очень приятно. - Но... я хотела... да остановись ты на пять секунд!
Последние слова Милена произнесла чуть взвизгнув, чтобы привлечь к себе внимание этой ледяной махины. Булат и правда остановился, повернулся и посмотрел на неё слегка удивлённым взглядом с примесью привычного равнодушия. Но почему-то сейчас от этого взгляда становилось тепло, а не бросало в холод, как раньше. Будто бы сейчас сменились краски между ними и этот лёд, наконец, дал маленькую трещину.