20. Наверное, будет.
Матвей понимал, что Милена хочет развестись.
Чувствовал это, видел в любимых глазах. Он знал её слишком хорошо, чтобы строить иллюзии. Пусть формально жена и вернулась к нему, душа её этого не желала. Причин было много, но, несмотря на это, Матвей всё же не терял надежды переубедить любимую женщину. По крайней мере, они всё-таки живут вместе в одной квартире. Это уже довольно важно. Да и повод к примирению нашёлся сам собой.
Его контракт с банкиром, рьяно пропагандирующим семейные ценности . Так как одно слово развод" было способно стереть их сотрудничество в порошок. Милена хорошо это знала, поэтому пока тему развода не затрагивала, не хотела давить на мужа и ставить его в идиотское положение.
Однако свои выводы женщина всё равно сделала. Продолжать их спектакль дальше просто неправильно, нужно начинать всё сначала. Несмотря на всё хорошее, этот брак не спасти: рано или поздно они изведут друг друга своими обидами и припоминаниями. Правда, Матвей снова и снова обещал, что подобной в кафе сцены не повторится. Верилось в это с большим трудом.
Или, может быть, Милене просто не хотелось в это верить? Раньше она думала, что после измены её отпустит, собственная вина приглушит старые обиды, а теперь понимала, насколько это глупо. Их отношения уже вряд ли что-то изменит. Да, она всё ещё готова поддерживать мужа, верить в него, помогать, но... каждое его прикосновение отдаётся где-то внутри уколом в душу.
Перед глазами встают воспоминания о Булате, и всё сжимается, заставляя отстраняться. И пусть она знает, что мужчине её присутствие не нужно, и он забыл о ней ровно в тот момент, когда прочитал письмо, тело против этого осознания отчаянно бунтовало. Милена понимала, что Матвей это замечает, но поделать ничего не могла. Старалась быть сдержанной, дала им "шанс", только вот не для того, чтобы всё наладить, а для того, чтобы показать мужу бессмысленность их семейной жизни.
Однако мужчина терпел и молча сносил всю её холодность ровно десять дней. И только потом решил поговорить на чистоту. Милена собиралась ложится спать на диване, расстелила простынь и поправила подушку, а Матвей как раз осторожно подошёл к ней. Тихо опустился на диван и посмотрел на жену уставшими глазами.
Милена вздрогнула от тоски, которую заметила во всём его лице и даже теле. Сгорбленная спина, покрасневшие глаза, опущенные руки. Женское сердце стиснуло от жалости. Матвей, действительно, страдал, весь осунулся. Он никогда не был полным, а сейчас и вовсе начинал напоминать сухую веточку. Сидел рядом, смотрел на неё и в беспомощности прикрывал глаза.
- Помнишь, мы когда с тобой только познакомились, ты сказала, что мечтаешь прожить с любимым человеком всю жизнь? - тихо уточнил мужчина, а Милена кивнула, поднимая на него измученный взгляд. - Я тогда был дураком, посмеялся над тобой. Как же.... многое может произойти, да и мало у кого получается. Но, Мил, знаешь, я ошибся, потому что не любил по-настоящему. А сейчас осознаю, что... без тебя мне, правда, ничего в этой жизни не надо. Я мечтаю прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, мечтаю увидеть наших детей. То, как они пойдут в первый класс и напьются на выпускном. - Матвей горько усмехнулся, потирая переносицу. Душу скручивало, но он продолжал. - Я люблю тебя и всегда любил. Прости за то, что так отчаянно рушил то, что мне дороже всего.
- Матвей, я....
- Не бросай меня, пожалуйста, - его глаза, полные невыплаканных слёз, заглядывали в самую душу. Мужское лицо было худым и болезненно бледным, а руки тряслись. - Я люблю тебя и буду любить даже, если ты никогда не разрешишь к себе прикоснуться. Только будь рядом, с тобой мне всё по плечу, а одну мне ничего и не надо.
Матвей прикрыл глаза, а потом как когда-то раньше опустил голову на её колени, и Милена осторожно провела ладонью по её волосам... В горле стоял ком, а на глаза наворачивались слёзы. Милена знала, что должна была сказать нет, только измученное жалостью сердце, не позволило поступить иначе.