Демоны переглянулись между собой, и их уверенность поубавилась, а я лишь надеялся, что таким образом смогу отсеять нормальных парней, которые ещё помнят времена, когда правили родители Алистера.
– Чего застыли?! – завопил Добассу, – Убейте! Немедленно!!
Большинство демонов начали менять ипостась, но четверо так и стояли переминаясь с ноги на ногу, пока первый не встал на мою сторону, а за ним подтянулись остальные.
– Нет, – натурально зарычал, – вы нужны наследнику. Этих я разнесу сам. Идите.
Они попятились назад, а после зарычали и перешли на бег. Будем надеяться, что к ним присоединятся многие. Я же поднял руку с лассо и сделал предупреждающий удар. Его кончик, преодолевая скорость света, издал характерный звук, демоны отскочили, а после разом кинулись в мою сторону.
Но меня интересовали не они. Демоны всего лишь фон, который огненный кнут рассекал не жалея. Жалобные рыки, запах горевшей плоти, котги, что пытались пробиться через щит, и толпа напирающая на меня, чтобы повалить на пол. Ничего меня не интересовало. Я смотрел только на него. В эти трусливые и подлые глаза. Предвкушал, чем закончится это сражение. Видел на яву, как я лишаю его головы. Это моё право. Как право Алистера убить правителя демонов. Он знал и видел, что я иду за ним. Его руки подрагивали, а чувство превосходства, сменялось неподдельным живым страхом.
Демонов было много, больше, чем тогда в лабораториях. Но у них был лишь приказ, и сражаться им было не за что. В то время как я сражался по воле сердца, во имя справедливости, за семью, любовь и будущее.
Благородаря ритуалу я стал еще сильнее и выносливее, двигался быстрее, и отчётливо понимал, что стал на уровень с отцом по владению стихии, и все это для неё. Ради неё. Ради них.
Когда демонов осталось всего три, то Добассу понял, что ему конец. И тогда он использовал очередной грязный приём. Он спрятался за Дилайлой, и использовал ее как щит, а я в конец озверел. Ярость достигла своего максимума, и я одним рывком разрубил оставшихся плетью, не без удивления замечая, что во время удара она стала ледяной, а после снова превратилась в пламя.
– Не подходи, иначе она сдохнет, – истерично завизжав, он стал тянуть ее в темницу, из которой мы недавно вышли.
– Думаешь, что сможешь сбежать? – медленно наступал на него, словно хищник.
– Пошел ты, – он сплюнул на пол, а после со всей дури толкнул на меня мать Аделии.
Она заверещала, когда ее обжёг мой огонь, и схватилась за лицо. После пытаясь удержаться ногах, схватилась еще и за лассо. Я тут же убрал огонь, и она рухнула на пол. А жалкий хряк кинулся к дыре в стене, в надежде спасти свою гнилую тушку.
– И не надейся, – я переступил через Дилайлу и снова соткал лассо, а еще через мгновение оно встретилось с его телом. Пламя превратилось в лёд, который с лёгкостью отделил его голову от шеи. Какое-то время его тело ещё стояло, а потом рухнуло на пол мёртвым грузом. После, стены слышали лишь мой блаженный выдох. Тварь мертва, и я несказанно был этого рад.
Мать Ады сыпала на меня проклятиями. Обвиняла во всех смертных грехах, и грозила подать жалобу в совет, если я не выплачу ей компенсацию и не оплачу лечение. И тут появился он. Без портала. Без звука. Просто материализовался.
– Хэйден, – ушастое величество облокотившись о косяк заглянул в темницу, а после его брови поползли вверх, но он быстро взял себя в руки, – неудачно упал?
– Демоны голову оторвали, а после перебили друг друга, – я закусил губу, чтобы не заржать, – приказ его величества Кроуэна Розани, представляешь?
– Угу, – он собрал губы в трубочку, и рывком поднял мать Ады с пола, – бывшего величества. Нынче взошла новая звезда. Его величество Алистер Розани.
Я улыбнулся, и похлопав друга по плечу пошёл наконец к своей девочке.
– А с этой мадам, что делать? – Рион бросил вопрос мне в спину.
– Сейчас узнаем, – я рывком открыл дверь, встречаясь с Адой взглядами. Моя шкодница, стояла прямо у двери, с искусанными губами, делая самое невинное в мире лицо.
– Подсматривала?! – я выгнул бровь и наклонил голову на бок, но Ада отрицательно покачала головой, – врушка.
– А меня научишь такую плеть магичить? – улыбаясь в пол, тихо спросила, а я рассмеялся.
– Только, если поцелуешь, – я закрыл дверь в темницу и буквально накинулся на жену.
Блаженство. Чистое удовольствие. Ее мягкие губы, которые тут же ответили на поцелуй, ласковые руки, что тот час же обвили мою шею. Счастливый смех, когда я подхватил ее на руки крепко прижимая к себе. И малышка, которая тут же возмутилась, что ее прижали.