В его голосе я слышу ностальгию, теплоту и воодушевление.
– О! Я узнала про ещё одну твою тайную страсть после живописи. Театр. Какая ты, оказывается, многогранная личность, Ярослав Владимирович!
– Ну, не такую уж и тайную. И, … хммм … я слышу сарказм?
Останавливаемся за подвесной декорацией.
– Никакого сарказма. Мне действительно интересно узнать о тебе что-то новое. Ты рассказываешь о себе крайне мало.
Почти все осветительные прожекторы для сцены сейчас выключены. Царит полумрак. Свет идёт только от пары ламп, которые Яр включил, поднявшись сюда. Кидаю взгляд на пустые подмостки внизу и думаю о том, что кроме нас двоих здесь никого нет.
– А твоя мама не жалела потом, что бросила сцену?
– Жалела? Она растила меня с братом и занималась семьёй и домом, жила в достатке. Какие могут быть сожаления?
– А ты считаешь семья, дом и финансовое благополучие мужа – это всё что нужно женщине для полного счастья?
– Да. Именно так.
– Ох, Яр, а ты, оказывается, ярый приверженец патриархата!
"Ярый Яр"– мысленно фыркаю.
– Вовсе нет, просто женщина не может полноценно сочетать семью и карьеру. Это факт. Она так устроена.
– Ну, это смотря какую карьеру и какие финансовые возможности в семье. Так что, тут я бы с тобой поспорила, но не буду.
– Умная девочка!
Он явно намекает на свою успешную карьеру адвоката: что аргументация в спорах у него непробиваемая и с ним спорить – себе дороже.
Фыркаю и демонстрирую ему средний палец на правой руке. Яр тут же хватает моё запястье, не слишком нежно опускает руку вниз, припечатывает мои бёдра своими к стальному ограждению галереи.
– Опять подростковые выходки? Хочешь меня разозлить?
– А если хочу? Накажешь? – усмехаюсь и с вызовом смотрю в его серо-голубые глаза, которые из-за расширившихся зрачков в тусклом свете галереи выглядят почти чёрными. Два омута. Они затягивают, манят. В них вспыхивает тот самый дьявольский огонёк, значение которого я уже так хорошо знаю.
– Ты добиваешься именно этого?
– Возможно … А если сюда кто-нибудь придёт, Яр? – мурлычу я, томно выгибаясь под его пальцами, которые совсем не нежно, но чувственно и со знанием дела поглаживают и сжимают мои бёдра и ягодицы поверх облегающего шёлкового платья, под которым нет трусиков, потому что в антракте Ярослав Владимирович настоятельно попросил меня зайти в туалет, снять их и отдать ему.
Вспомнив о трусиках, понимаю, что он привёл меня на эти галереи не только для увлекательной экскурсии и спланировал это в антракте, или ещё раньше.
Адреналин во время секса в нестандартных местах, а ещё лучше в общественных, когда вроде и уединились, но застукать могут – это очередная реализованная эротическая фантазия для нас обоих. И очередная порция наркотика. Казалось бы, мы взрослые и опытные люди, которых уже подобный экстрим в сексе заводить не должен. Казалось бы …
Можно прожить всю жизнь, так и не научившись чувствовать партнёра, и ни разу не решившись реализовать на практике свои самые смелые сексуальные фантазии.
Мы оба думали, что достаточно опытные, чтобы удивляться новым ощущениям в сексе. Мы думали, что некоторым сексуальным фантазиям лучше оставаться реализованными только в мечтах.
Яр был уверен, что большой процент женщин фригидны или малочувствительны в сексе и с этим ничего не поделаешь, даже если пытаешься. Как и многие мужчины, он заблуждался в этом, и путал аноргазмию и фригидность. А ещё считал бредом, что довольно большой процент женщин могут испытывать оргазм лишь в случае, если клитор подвергается во время секса дополнительной стимуляции. И был бесконечно удивлён, когда я открыла ему свою сокровенную тайну – до двадцати шести лет я не получала оргазма в постели с мужчинами, прекрасно испытывая его при мастурбации, пока не взяла процесс эротической прелюдии и самого полового акта с противоположным полом под контроль, направляя мужчину и рассказывая, как мне нравится.