Представьте себе ясный, чистый, завораживающий звук, который окутывает вас целиком и по ощущениям, сосредотачивается где-то в районе сердечной чакры и солнечного сплетения. Этот звук подобен песне, очень красивой, грустной, наполненной любовью, надеждой и тоской.
Сначала прониклась и расплакалась Таисия. Ну, она то понятно с чего. Потом я увидела, как украдкой утирает краешком палантина от слёз глаза Юля. А меня накрыла непонятная смесь эмоций и чувств. Я попыталась их как-то распознать и классифицировать, но это не удавалось, пока я не надела маску для сна.
Глава 8.1
Я надела маску для сна и окружающий мир исчез. Вместе с ним притихли и замерли эмоции и чувства – они словно потеряли ориентиры. Постепенно мелодия флейты становилась всё более объёмной, а эмоции и чувства оживали. Но теперь они не фонтанировали все сразу, а проявлялись по одной и соединялись в осмысленный узор, как музыкальные ноты в мелодию. Это было похоже на то, как глаза привыкают к темноте, когда я выключаю в комнате свет. Сначала не вижу ничего, но проходит несколько минут и начинаю различать в сумраке неясные силуэты. Вот здесь – стол, здесь – книжный шкаф, здесь – комод. Деталей не видно, но я знаю что лежит на столе, какие книги стоят в шкафу и кто изображён на фотографиях, которые стоят в рамочках на комоде.
Сначала меня охватила невыразимая печаль. Я вспомнила, как смотрела на картину «Демон поверженный» Врубеля в Третьяковской галерее, как меня охватила такое же щемящее чувство печали, и как, повинуясь безотчетному желанию, я подняла руку и повела ладонью в воздухе от угла золочёной рамы, представляя под пальцами грубые мазки масляной краски на павлиньих перьях …
Я всегда была очень уверенной в себе, смелой, деятельной, занимала активную жизненную позицию, знала чего хочу от жизни и окружающих меня людей. И ещё я всегда была в центре событий, что-то делала, придумывала, творила, организовывала, куда-то ехала. Только бы не оставаться наедине со своими мыслями больше чем на пару часов, иначе меня начинала поглощать чернота.
Впервые эта чернота навалилась на меня в тот день, когда на мою семью обрушилось известие о гибели моего старшего брата Женьки. То был несчастный случай, но я вбила себе в голову что виновата, и была в этом уверена много лет, пока известный адвокат Ярослав Воронов не нанёс по моей несокрушимой уверенности мощный удар.
*****
Я поднимаю руку и веду ладонью в воздухе от угла золочёной рамы, представляя под пальцами грубые мазки масляной краски на павлиньих перьях. Но когда моя ладонь добирается до лица демона и его тела, неестественно выгнутого, длинного и очень худого, она замирает.
«В точности как Женька!» – проносится в моей голове шальная мысль.
Я вспоминаю распластанное на асфальте долговязое тело брата сразу после его столкновения с автомобилем, застывшую гримасу удивления, досады и боли на его лице, неестественный изгиб его шеи и покорёженный велосипед, отлетевший на несколько метров на обочину дороги при столкновении. Были ещё ужасный скрежет, визг тормозов и звук глухого удара. Был ударивший в нос запах жжёной резины смешанный с густым ароматом вечернего хвойного леса. Но сейчас только картинка и эмоции: лицо и тело брата, его велосипед … и мой шок, ужас и неверие в происходящее.
Отдергиваю руку, делаю резкий шаг влево, врезаюсь в чью-то грудь, – Ох, чёрт! – отскакиваю в сторону, потеряв равновесие, и едва удерживаюсь на ногах, чтобы не упасть.
Будний день, посетителей в галерее мало и я готова поклясться, что ещё пол минуты назад в зале никого не было.
Он словно вышел из картины или материализовался из теней зала. Как призрак. Но для призрака у него слишком сильные пальцы. Они молниеносно обхватывают моё предплечье, удерживая на ногах и больно сжимая, но тут же отпускают, убедившись, что я восстановила равновесие и больше не падаю.
– Вы в порядке? Не хотел вас напугать, – глубокий голос вытаскивает меня из моего кошмарного воспоминания.