– Да, это седина, – спокойно подтверждает мои догадки он, проследив за моим откровенно сканирующим его с ног до головы взглядом, – И, да, я хромаю. Вы наверняка слышали, что обо мне писали и говорили из каждого утюга восемь месяцев назад?
Ни грамма высокомерия и холодности в голосе. Приветливым и сердечным его тоже не назовёшь. Он абсолютно лишён эмоций.
Конечно я слышала.
____________________________________
[1] Автор имеет ввиду известный американский фильм 1997 года «Адвокат дьявола», режиссера Тейлора Хекворда с Аль Пачино, Киану Ривзом и Шарлиз Терон в главных ролях.
Глава 8.3
Он попал в аварию вместе с красавицей женой, когда они ехали в автомобиле с дачи друзей. Через день они должны были улететь в путешествие в Италию на первую годовщину их свадьбы. Его молодая супруга была за рулём и не справилась с управлением. Девушка погибла на месте, а у него, помимо других травм, был повреждён позвоночник, он не мог ходить, и долго восстанавливался. Такая вот первая годовщина, такая вот ирония судьбы. Об этом писали везде.
Один наш общий с Ярославом знакомый, который и порекомендовал меня Воронову в качестве фотографа, рассказывал, что по слухам в последние пару месяцев перед аварией его жена была эмоционально не стабильна и несколько раз прилюдно закатывала сцены. Но всё это были досужие сплетни, а сплетням я никогда не доверяла. Хотя где-то на подкорке эта информация у меня записалась, ведь не даром говорят, что дыма без огня не бывает.
– Слышала. Сочувствую вашей утрате и … я рада, что вы снова на ногах, Ярослав.
Он едва заметно кивает, складка между его бровями становится напряжённой, в глазах мелькает глубоко запрятанная боль. Печать скорби придаёт его красивому мужественному лицу глубины и драматизма. Ярослав перемещает взгляд с меня на полотно за моей спиной, и меняет тему.
– А вы знаете, что когда эта картина была уже написана и принимала участие в выставке, Врубель приходил каждое утро, пока было мало посетителей, стирал одни краски, накладывал другие и бесконечно поправлял задний план и позу Демона? Очевидцы вспоминали это лицо, – мой собеседник указывает подбородком на располагающееся прямо на уровне наших глаз черты, – Оно постепенно превращалось из пронзительно печального, в мрачное, напряжённое и жуткое, а художнику становилось в процессе исправления всё хуже. В итоге, его забрали в психиатрическую лечебницу, а картина осталась не завершённой.
– Ага, знаю. И некоторые считают, что она свела художника с ума. Но это утверждение сомнительно, потому что дело не в её демоническом сюжете, – заканчиваю его мысль я, – А ещё Врубель не считал Демона злым духом. Он один из моих любимых художников.
– И моих.
– Ну надо же! – вырывается из меня с искренним удивлением.
Никогда бы не подумала что Воронов может быть поклонником такого пугающего для многих творчества Врубеля, и что он знаком с его биографией. Говорят, что художник всегда притягивал страстные и мятежные натуры, внутренне противоречивые, каким был он сам. Интересно …
На губах Ярослава мелькает тень лёгкой улыбки моему эмоциональному восклицанию, но он его никак не комментирует, а решает остановить внимание на другом.
– Да, дело не в сюжете, а в личности автора. Некоторые современники Врубеля считали его кандидатом в сумасшедший дом ещё когда он производил впечатление вполне здорового человека.
– И судя по воспоминаниям близких и знакомых у него ещё с юности были симптомы биполярного расстройства, которое сейчас модно и на слуху, – подхватываю я, – А с возрастом они усилились. В его времена это называли маниакально депрессивный психоз. Этот диагноз ему и поставили в итоге врачи.
Лицо Воронова становится напряжённым, да и мне не хочется развивать дальше разговор о психическом нездоровье художника и сыпать психиатрическими терминами. Не знаю зачем я в неё решила углубиться сейчас.
Я меняю тему на более нейтральную, но всё ещё связанную с Врубелем – зал с картинами этого художника, в котором мы встретились, видимо, обязывает. И мне почему-то очень хочется вывести моего собеседника немного из коматоза и взбодрить.