За последние двадцать минут Эли посетило множество крайне неуместных мыслей, но только не эта.
– Я уйду, как только услышу, как ты запираешь дверь, – ответил он и вдруг добавил: – И положи телефон в рис: он впитает влагу.
Что, черт возьми, на него нашло? Среди друзей он был известен покладистым, уживчивым характером. Он никогда не был навязчивым и властным, даже с сестрой. Вероятно, потому, что Майя оторвала бы ему за это голову.
Но эта женщина казалась лишь слегка удивленной. Она посмотрела на него с тем безмятежным, как у сфинкса, выражением, к которому Эли уже начал привыкать, и сделала шаг ближе. Сердце у него забилось громче и быстрее, но, как оказалось, без причины, потому что она сказала только:
– Спасибо. Я действительно ценю, как ты помог мне сегодня.
– Это самое малое, что я мог сделать. – Он не стал добавлять, что подумывает переночевать в машине у ее дома, чтобы перехватить ее брата-идиота.
Что было бы форменным сумасшествием.
Неужели он так запал на эту женщину? Он даже не подозревал, что способен на такое.
– Нет, это не малость. – В ее руке звякнули ключи с брелоком в виде плоского блестящего конька для фигурного катания. Еще в брелоке был фонарик и ручка, а на обратной стороне карточка лояльности супермаркета. У Эли была похожая. – Ты добрый. И я считаю тебя очень привлекательным.
В голове у Эли на долю секунды помутилось. Он не был застенчивым, ни в коем случае, но он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то делал ему комплимент, как что-то само собой разумеющееся. В хмуром взгляде женщины не было ни капли лукавства, и Эли был почти сражен.
«Пора убираться домой, и побыстрее».
– Это не поможет делу, – сказал он, и ему не понравился, как хрипло прозвучал его голос.
– Правда?
– Поскольку ты никогда не повторяешься. Разве это не твое правило?
На мгновение она задумалась.
– Ты прав. Тогда прощай.
Это было неизбежно. Но прежде чем Эли успел еще раз напомнить ей о безопасности, женщина сделала что-то простое и неожиданное: шагнула к нему, поднялась на цыпочки и нежно поцеловала в щеку.
Рука Эли по собственной воле поднялась, чтобы обнять ее за талию.Ее запах окутал его. В мире словно остались только они вдвоем. Эли повернул голову и посмотрел на ее лицо: ему было любопытно, как она реагирует на очевидную химию между ними. Женщина ненадолго задержала на нем взгляд, затем сократила расстояние между их губами.
Это едва ли можно было назвать поцелуем, но его бросило в жар, когда женщина легонько прижались к его губам. Эли попытался вспомнить, когда в последний раз чувствовал что-то похожее на это, но, кажется, такое было с ним впервые. Когда она нащупала его пальцы и сжала, У Эли закружилась голова от всего того, что он представил: они могли сбежать, или он мог сделать это прямо здесь: прижать к двери, подминая под себя, и показать, как хорошо бы им было бы…
– Хотя, мне кажется, – прошептала она, прерывая ход его мыслей, – что правила существуют не просто так.
Она сделала шаг назад. Эли был очарован. Порабощен. Заколдован. Он подумал, не попросить ли разрешения прикоснуться к ней. Позволить наброситься на нее здесь, в коридоре. Он мог бы сходить за продуктами и приготовить ей ужин по рецепту с YouTube на ее вкус. Он бы мог помыть ее машину, почитать ей книгу, посидеть здесь, за дверью, чтобы просто убедиться, что она в безопасности. Они могли бы держаться за руки всю ночь. Они могли бы играть в скрэббл. Он был очень близок к тому, чтобы умолять о чем-то одном или обо всем, когда она добавила:
– И иногда для того, чтобы их нарушать.
Она поглаживала большим пальцем его ладонь, но Эли не мог оторваться от ее глаз – теплой, тонущей синевы.
Ее руки, такие прохладные по сравнению с его. Ее чертова кожа. Она была такой нежной. Ох, чтобы он сделал с этой кожей. Он хотел увидеть, как она покраснеет и покроется отметинами от его любовных укусов и пальцев. Ее кожа была так гладка и невинна, и он хотел ее развратить.
– Спокойной ночи, Эли. – Ее полные, непристойно красивые губы изогнулись в последней улыбке, и прежде чем насыщенная кислородом кровь успела вернуться к голове, она исчезла.
Бледно-серая дверь закрылась перед носом Эли, и он остался в тускло освещенном коридоре с ее ароматом, жаром ее губ на его коже и своим мощным стояком.
Он услышал щелчок замка и неуверенно отступил на шаг. Дезориентированный, он гадал и не мог понять, что, черт возьми, эта женщина с ним сделала. Затем прохладный ночной воздух коснулся его рук, и он, наконец, опустил взгляд.
Пока он мечтал, о том, что хотел сделать с ней, она тоже была занята: на его ладони было написано десять цифр: как раз достаточно для телефонного номера, а под ними четыре буквы, от которых у него перехватило дыхание: «Рута».