— Идея как идея, — я пожала плечами. — Не хуже и не лучше любой другой идеи, которая может прийти в пьяную голову. Тут дело в вас.
— Во мне? — он недоуменно нахмурился.
— В вас, ага. Хрен вы на меня польститесь.
— Это ещё почему?
Я задумалась.
— Ну… я пьяная.
— Я тоже сейчас не особо трезвый.
— Ну… я ваш сотрудник.
— Я вас только что уволил.
— Ну… я мелкая.
Он на секунду задумался.
— Приподниму. Или на стол посажу. Поправимо.
— Ну… я вряд ли покажусь вам симпатичной настолько, чтобы…
— Вы вполне симпатичная, — сказал Юрьевский, ещё раз оглядев меня всю. — Не вижу никакого криминала. Руки, ноги, голова. Думаю, что хвоста у вас нет и между ног всё как положено.
Тут уже задумалась я.
— Так вы… это… ну…
— Чего?
Мне показалось, или он издевается?
— Ну вы… это… предлагаете…
— Да-да?
— Ну… того самого… с вами?
— Так вы же сами хотели, — пожал плечами генеральный. — И мужу измените, и не противно. Но я ведь говорил — это плохая идея. Только вот не потому, что вы перечислили.
— Да? А почему? Вы женаты?
— Нет.
— Вы гей?
Юрьевский даже вздрогнул.
— Упаси боже. Нет.
— Хм. — Я задумалась. — У вас есть какие-то особенные пристрастия? Ремни, плётки, фаллоим…
— Так, стоп. Дело не в этом. Я просто не нежный любовник. И не могу гарантировать, что вы получите удовольствие от секса со мной. Поэтому… лучше поискать кого-то другого.
Господи, Светка.
Девять вечера, в офисе темно хоть глаз выколи, и ты стоишь возле своего письменного стола и всерьёз обсуждаешь с генеральным директором вопрос о совместном интиме.
Сегодня магнитные бури, не иначе…
— И где искать-то? Тут больше нет никого. Поэтому… я согласна.
— Согласны? — повторил Юрьевский будто бы по слогам.
— Ну… да. Если вы, конечно, не шутили. Можете меня… э-э-э… поиметь. Трахнуть. Или как вы там это называете.
Он слегка нахмурился.
— Слушайте, я же объяснил… вам вряд ли это будет приятно.
— Да почему? Вы насилуете женщин?
— Нет.
— Тогда почему?
Генеральный вздохнул, закатил глаза.
— Ладно, проще показать. Пойдёмте.
И зашагал к своему кабинету.
— Коньяк брать? — крикнула я ему вслед.
Юрьевский остановился, немного подумал.
— Берите. И стаканчики тоже.
— Это само собой.
В кабинете было темно, ещё темнее, чем в остальном офисе. Генеральный, кажется, собрался зажечь свет, но я рявкнула:
— Вы что, с ума сошли? Шестнадцатый этаж и напротив куча домов. Нас же увидят!
— Стесняетесь? — он, кажется, улыбнулся.
— Нет. Но в таких случаях — да.
Он кивнул, подошёл ко мне вплотную, отобрал коньяк и стаканчики, поставил их на свой стол.
Где-то глубоко внутри меня — наверное, в печени или селезёнке — билась трезвая Света. Она истошно вопила, что нужно срочно уносить ноги.
Но пьяным, как известно, все океаны по колено…
— Раздевайтесь.
Я глупо захлопала глазами.
— Э-э-э… Не поняла…
— Чего тут непонятного? Раздевайтесь полностью. Я люблю брать голых женщин.
Я на миг опешила от подобного требования.
— Что, уже передумали? — в его голосе слышалось ехидство.
— Не дождётесь, — покачала головой я… и начала раздеваться.
Может быть, это случилось, потому что я была пьяная. Не знаю. Но когда я постепенно снимала с себя каждый элемент одежды, а Юрьевский просто стоял рядом и смотрел… в общем, я никогда в жизни так не возбуждалась.
Хотя он ничего не говорил. Не трогал. Просто смотрел.
— Неплохо, — кивнул, когда я сняла с себя последнее, что оставалось — трусы. — Повернитесь.
Повернулась.
Не знала, что взгляд можно чувствовать, как прикосновение…
— Симпатичная попка. Идите ближе к столу.
Я сделала несколько шагов вперёд, пока столешница не упёрлась мне в живот.
— Нагнитесь.
Нагнулась. Юрьевский подошёл ближе и прижал меня ладонью к столу так, что я почти размазалась по поверхности. Она была прохладная — я особенно чувствовала это грудью и сосками — и я возбудилась ещё больше…
Как он это делает?! Или это не он, а коньяк?
— Раздвиньте ноги, — голос генерального слегка охрип. — Сильнее.
Я услышала звук разрываемой упаковки от презерватива, потом расстегиваемой молнии брюк. Секунда, другая… и тёплая, даже горячая ладонь коснулась моего клитора. Провела по половым губам, потрогала вход в меня…
— Ничего себе… Какая мокрая… — прошептал Юрьевский, а секундой позже я вскрикнула от резкого и даже почти мучительного наслаждения, когда он заполнил меня полностью.