Кинни рос и осваивался полным ходом. Пил воду хоботком из аквариума, пугая скалярий, точил свой маникюр о дизайнерскую мебель и периодически метил брюки мага. Благо, струя была без запаха и быстро высыхала.
Энаре почти забыла, что такое кошмары по ночам, звереныш очень хорошо справлялся со своей обязанностью “досыпальщика”. Иногда магичка подкладывала его втихоря в комнату куратора, когда тот засиживался допоздна за работой.
Новых записок больше не появлялось. И это было из разряда: отсутствие новостей тоже результат. Эдгард по-прежнему соблюдал все меры предосторожности, он подключил Кристофа к их расследованию. Ведь то, что вспомнила Энаре, никак не проливало свет на ее еще более раннее прошлое, иными словами, она не помнила ничего из того, что было до попадания в детдом. А обрывки воспоминаний на то и обрывки - по ним полную картину не сложишь. Это как пытаться вслепую впихнуть зубчатый кусочек пазла в любую дыру на картине, не зная ни цвета, ни положения, ни тот ли это вообще пазл.
Учиться Энаре стала лучше, это отметили и преподаватели. Паническая атака настигла ее еще только один раз, но это было вне стен Института. Вопреки совету Эдгарда особо ни с кем не сближаться, Энаре стала общительнее с сокурсниками. Но она всегда четко помнила, кому и что говорила, чтоб не сболтнуть лишнего и не провалить свою легенду. Также Эдгард увещевал ее не привлекать к себе серьезного внимания. Энаре же на уроках, где им дозволялось снимать браслеты и тренировать азы магии, вызвалась добровольцем для практики Нае и каждую неделю ходила с разным оттенком волос. Поначалу Эдгард был сильно недоволен и пыхтел как паровоз, но успокоил себя мыслью, что гораздо труднее выследить человека, если не можешь знать точно, как он будет выглядеть завтра.
За эти ее подростковые “закидоны” Эдгард взял с нее слово, что она будет укреплять свою физическую форму бегом и плаваньем, а по выходным они занимались борьбой. Причем учил он ее сам - так они оба держали себя в тонусе, это было полезно для укрепления доверия, ну и в случае чего Энаре смогла бы себя защитить. “Кончилась мана - двинь в челюсть” - такова была его философия. К обычным физическим упражнениям он добавил самбо (самооборона без оружия), немного бокса и плавные дыхательные гимнастики востока. Это помогало сосредоточиться, правильно перераспределять потоки манны и укрепляло мышечный каркас. Энаре сама заметила, что стала спокойнее, меньше психовала, не бросала сразу то, что не поддавалось ее разумению. Она много читала и обсуждала свои открытия с друзьями и Эдгардом.
Для нее, по существу новичка в мире магии, многое было диким и непонятным. Она росла в детдоме на отшибе под именем местной святой. Местная конфессия верила в своего бога и потому отвергала магические возможности, считая их происками Аседа (противника доброго бога). Долгая холодная война между язычниками, истинно верующими и сторонниками прогресса закончилась соглашением об обучении юных магов при проявлении способностей у последних. После сожжения многих колдунов еще в средние века число одаренных магией было крайне мало. Но с развитием прогресса популяция магов вновь поползла вверх, причем способности их стали инновационными. Маги-аналитики, электричества, техномаги, даже медицинская магия развивалась семимильными шагами!
Однако столь великую мощь нужно было еще и подчинить, ибо были случаи, когда проявление или бесконтрольное самообучение приносили разрушения и жертвы. Магия проявлялась примерно у всех одинаково - годам к семнадцати, поэтому колдуны-аналитики с расширенным кругозором отслеживали незарегистрированные вспышки спонтанной магии и докладывали в Верховный совет. Ну а дальше по договору подросток уезжал на обязательное обучение в ближайший вуз.
Поскольку магов наравне с обычными людьми было ощутимо меньше, дополнительные учреждения не финансировались и не строились. Просто добавлялся спецфакультет, где студенты учились по обычной программе с дополнительными магическими дисциплинами. Статус таких вузов становился “Неомагическим”, ну а дотации исходили из той пользы, что ученики смогли принести обществу. Часто по завершению учебы студентов отправляли на практики в особо проблемные точки - разгребать последствия стихии, помогать при лазаретах или на стройплощадки, некоторым посчастливилось быть распределенными в лаборатории.
Лежа на парковой скамье во время перерыва, Кассандра рассуждала: