Он резко вскочил с кресла, опрокинув его на пол. Движения его стали резкими, порывистыми, словно он превратился в загнанного зверя. Александр наклонился ко мне, и я почувствовал резкий, отвратительный запах гнили, исходящий от него. Сладковатый, тошнотворный запах разложения.
Откуда...?
– Ты… ты ничтожество! – прошипел он, и его голос был полон ядовитой ненависти. – Червь, копошащийся в грязи! Ты думаешь, что можешь меня вылечить? Меня?! Мечникова?! Я же с вами знаком давно, – продолжал он, и голос его стал вязким, тягучим, словно мёд, стекающий с лезвия ножа. – Вы мне помогали. Как друг семьи… – он скривил губы в издевательской усмешке. – Наш помощник… слуга… прислужник… пешка… РАБ… НИЧТОЖЕСТВО… МРАЗЬ! РУЧНАЯ СОБАЧКА! – он практически кричал мне в лицо, брызжа слюной. – А СОБАЧКЕ РАЗВЕ РАЗРЕШАЛИ ТРАХАТЬСЯ!? ЗАВОДИТЬ ПОТОМСТВО?! – В его глазах мелькнуло что-то извращённое, болезненное. Что-то, от чего у меня волосы на затылке зашевелились.
– Знаете… я вот подумал… – он внезапно успокоился, и голос его стал вкрадчивым, ласковым. – Зачем… тебе… семья? Мм? Зачем… тебе… эта… сучка? Щенята? – Он улыбнулся, и эта улыбка была хуже любого оскала.
Я попытался встать, но он резко схватил меня за руку, сжав её с такой нечеловеческой силой, что я едва не вскрикнул от боли.
– Подожди, – прошептал он, и его дыхание обожгло мне ухо. – Не уходи. Нам нужно прояснить некоторые детали.
Меня охватила паника. Я понимал его намеки, но… Это точно блеф. Должен быть блеф. Между тем страх, холодный и липкий, словно щупальца гигантского осьминога, уже опутывал меня, сжимая в своих объятиях. Я резко вырвал руку и отшатнулся.
– Александр, успокойтесь, – пробормотал я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, хотя внутри всё дрожало от ужаса. – Давайте сделаем перерыв. Вам нужно прийти в себя.
– Перерыв? – он снова засмеялся, и этот смех был похож на скрежет металла по стеклу. – Хорошо. Перерыв.
Я поспешно вышел из кабинета, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Сердце колотилось в груди, словно загнанная птица. Нужно было позвонить. На всякий случай. Я дрожащими руками достал телефон и набрал номер жены. Гудки. Длинные, мучительные гудки. Никто не отвечал. Тревога сжимала горло ледяным обручем.
– Опа-а-а, – раздался за спиной голос Александра, и я резко обернулся.
Он стоял в дверях кабинета, держа в руках сумку. Обычную спортивную сумку. И улыбался. Той же жуткой, нечеловеческой улыбкой, от которой меня передёрнуло.
– Я так и знал, – продолжал он, не спеша подходя ко мне. – Вот принёс тебе… передачку.
Он раскрыл сумку, и я увидел…
Я увидел то, что заставило меня закричать. Оторванная рука. Женская рука. С обручальным кольцом на безымянном пальце. И… детские части конечностей. Маленькие, окровавленные ручки и ножки…
– Упс, – произнёс Александр спокойным, ровным голосом, словно уронил что-то неважное. – Кажется, я немного увлёкся. Ну вот они… твои любимые. Можешь больше не звонить.
Он бросил сумку к моим ногам, и меня замутило. Мир поплыл перед глазами, краски потускнели, звуки превратились в неразборчивый гул.
– И ты, мразь, – прошипел он, наклоняясь ко мне так близко, что я почувствовал его горячее, прерывистое дыхание, – что-то пытаешься во мне вылечить? – Он снова засмеялся, и этот смех был похож на вой шакала. – Да мне интересно стало, как ты поможешь себе сейчас? Что ты сделаешь, а?
Он пнул сумку ногой, и рука моей жены покатилась по полу, словно сломанная кукла. Меня сотрясла судорога, горло сжало спазмом, перед глазами всё поплыло красным. Я хотел кричать, но уже не мог выдавить из себя ни звука.
– Знаешь, – продолжал Александр своим спокойным, задумчивым голосом, словно размышлял вслух о чём-то абстрактном, – я ведь… я ведь нарушил клятву. Лекарскую клятву. – Он посмотрел на свои руки, словно видя на них кровь. – И подумал… раз уж дороги назад нет, то почему бы не попробовать? Меня эта идея так манила…
Он снова улыбнулся, и в этой улыбке было что-то детское. Неподдельное любопытство.
– А это… – прошептал он, вновь наклоняясь ко мне, – это приятно. Чувствовать власть. Контроль. – Я вновь почувствовал тошнотворный смрад разложения, исходящий от него. – Видеть, как ломается… мир. Твой мир.
В его глазах мелькнуло что-то… хищное, животное. Он замахнулся и…