— Не помешаю? — я подошла к кострищу.
— Нет конечно, — мужчина поднял на меня глаза и улыбнулся, — можно на ты?
— Можно. А мне? — Я села в кресло стоящее через одно от него. И не далеко и не близко. Удобно.
— Конечно. Не куришь?
— Нет.
— Ну и правильно. Я тоже никак не брошу. Дурная привычка, но своя.
— У меня эту поговорку коллега любит.
— Я от этих товарищей, — он кивнул в сторону бассейна, — нахватался.
Вот с ним я ошиблась. Да, старше, но на равных. Спокойный, с чувством юмора. Обаятельный — не в смысле, как мужчина, а как собеседник. Комфортно.
— У Лёшки дурацкие в основном.
— Не без этого, — согласился Сергей, поправляя толмстовку. Я задержала взгляд на набитом рукаве, уходящем под манжету и поняла, где видела узор на Сашиной руке. Парные, стало быть?
Вообще, после всей информации мне было что у него спросить, но все вопросы были неудобные и неуместные. Что? Я девка деревенская, никогда человека в коме не видела, интересно же, что там? Темнота или загробный мир. И музыкантов у меня знакомых не было — таких.
— Спрашивай, — Сергей улыбнулся, — не знаю, что там Леха растрепал уже, но вижу, что любопытно.
— Нет, там плохой вопрос. А второй я не додумала.
— Не сформулировала, — мягко поправил он, — про что хоть? Второй?
— Никогда живых музыкантов не видела.
— Ах, это, — Сергей будто выдохнул — хорошо, что я про загробный мир не ляпнула, — интересно?
— Да, — честно ответила я, — для меня это магия какая-то. Я не очень по концертам, но когда где-то вижу, то мне постоянно кажется, что это не настоящие люди. Ну, в смысле — они не могут как мы обычные, с земными проблемами.
— Ага, небожители, — Сергей усмехнулся, — голова у нас не болит, дошираком мы не питаемся, в обычные магазины не ходим, да?
— Да! И шашлык не жарите.
— Ужас. И как? Шаблон порвался?
— Странно как-то. Хотя я твою музыку не слушала, может из-за этого не такой сильный разлад.
— Да и хорошо, что не слушала. Непредвзятость.
— Всмысле?
— Я дома человек, в первую очередь. Сложно объяснить, но как ты выразилась, у небожителей, есть такая проблема, что их от образа перестают отделять. Так вот, на людях это одно, а дома я человек. Расслабляюсь, шутки дурацкие шучу, мясо жарю.
— Напрягают такие разговоры?
— Да нет, почему? Нормальные вопросы, границ не переходишь.
— Знать бы ещё, где эти границы, чтобы их переходить.
— Поймёшь, — уверил Сергей, — кстати. Сама никогда не хотела? Сцена? Известность?
— В детстве, как все девочки. Потом поняла, что талантов у меня нет и успокоилась.
— Таланты есть у всех. Почему люди под словом талант имеет в виду что-то творческое всегда?
— А что ещё?
— Талант быть другом? Это тоже не у всех получается. Мужем, матерью? Это навскидку.
— А разве это не вшитая функция?
— Не у всех, к сожалению. Я считаю, что это просто более распространенный талант, но все же талант.
— Интересная точка зрения. То есть — плохие матери, просто бесталанные?
— Ну вот смотри, — он стряхнул пепел с сигареты, — есть талант, с ним все дается немножко легче, потому что душа лежит, нравится, что делаешь, иногда это врожденные способности какие-то. А есть упорство — когда ты какой-то навык измором берешь или хотя бы учишься чему-то, развиваешься, чтобы научиться. Так что либо бесталанность, либо отсутствие стремления что либо менять.
— А разве можно научится дружить, например? — этот вопрос меня уже всерьез заинтересовал.
— Почему нет?
— Мне казалось, это с детства как-то само развивается.
— Хорошо, а как с детьми, которые в силу обстоятельств, от общества в начале жизни изолированы? Учатся позже — сложнее, конечно, но учатся. Было бы желание, как говорится.
— Ага, остальные, значит, кто не научился, плохо старался?
— Быстро схватываешь.
— Так в чем тогда разница между талантом и упорством.
— Упорством тяжелее. Иногда люди сдаются.
— А как же «Божья искра»? Получается, нет ее?
— Есть, но это уже не талант, это действительно что-то за гранью людского понимания. И, опять же, чтобы ее развить нужно упорство и практика. Никто не написал «Пятую симфонию» едва сев за клавиши.