Я продолжаю смотреть на нее, пока мы ждем официанта. По моему мнению, она не выглядит усталой - она выглядит абсолютно прекрасной. Я удивлена, что доктор Робертс не пытался соблазнить ее. Но опять же, она лесби, и все это знают.
- Ты пялишься на меня, - говорит она, подозрительно глядя.
- Да. И ничего не могу с этим поделать.
Она наклоняется ко мне и чуть не роняет меня на пол своей обворожительной улыбкой.
- Ты флиртуешь со мной?
- Всю ночь напролет.
Она наклоняется еще ближе.
- Я собиралась отвезти тебя в ночной клуб, но мне совершенно не хочется всю ночь сражаться за твое внимание.
Ночной клуб. Это может означать танцы, прикосновения и, возможно, поцелуи. Я хочу целовать ее всю ночь.
- Тебе не придется бороться.
Ее глаза становятся шире.
- О, еще как придется! С самого первого момента, как только мы войдем в дверь. Если только… - ее глаза становятся уже.
- Если только?
- Как бы ты почувствовала себя, если бы мы пошли в гей-бар?
Интересное предложение. Я никогда не была в гей-баре. Я имею в виду, что я была в барах с геями, но никогда в гей-барах. Это может быть весело. Но я предпочитаю сделать что-то иное. Я бы предпочла…
- Ну? - ее брови приподнялись, пока она ждет ответа. “Боже, она такая милая!”
- Что, если мы вернемся в твою квартиру… успокоимся, включим какую-нибудь музыку… выпьем еще немного вина и развалимся на диване?
- Как будто учимся в средней школе? - она захихикала.
- Вино будет гораздо лучшего качества… но, да… как в школе.
Ее улыбка могла бы осветить весь мир. Я думаю, ей понравилась эта идея.
- Да. Пойдем.
***
Мы выпили уже по два бокала вина, смеялись обо всем и ни о чем, и обе чувствовали себя свободными и счастливыми, сидя на противоположных концах дивана и безбожно флиртуя. Сейчас подходящее время, чтобы задать вопрос, который меня беспокоит.
- Гэйб знает о нас?
- Нет, - она опускает взгляд.
- Почему?
- Как я могу сказать своему брату, что переспала с его первой любовью?
В этом есть смысл. Нельзя просто так в случайном разговоре рассказать об этом. Нет, это требует особого телефонного звонка, но все равно будет неловко.
- Он был и моей первой любовью. Кроме того, с ним у меня был первый раз. Твой брат лишил меня девственности, - я говорю ей это, энергично двигая бровями.
- О, правда? Как это было?
- Не так хорошо, как мы себе это представляли. Он облажался, но мы учились с ним вместе.
Она внимательно изучает меня.
- Ты действительно любила его, не так ли?
- Это была молодая и очень наивная любовь. Ну да, я любила его.
- Что это значит… молодая наивная любовь?
Я размышляю несколько мгновений.
- Я полагаю, что это способность легко и свободно отдавать свое сердце. Слишком свободно. Я сама разбивала чужие сердца, а другие легко ломали мое. Я пытаюсь сказать, что прежде влюблялась не задумываясь.
- А сейчас?
- Сейчас… любовь не входит в уравнение… обычно, - я отворачиваюсь, очень надеясь, что она не способна прочитать мои мысли. Любовь не входила в уравнение, пока она не появилась в моей постели. Или, правильнее будет сказать, что это была ее кровать.
- Та женщина, с которой я провела ту ночь, была другой. Она не была ни замкнутой, ни отстраненной. Она всегда была тут, рядом со мной, чувствовала то же самое, что чувствовала я.
Я должна поверить ей на слово, ведь я до сих пор не помню наш первый раз вместе.
- Наверное, с тобой все происходит по-другому.
Она наклоняет голову.
- Как так?
Хороший вопрос. У меня нет на него ответа, поэтому я вновь перевожу разговор на нее.
- Расскажи мне о твоей первой любви. О твоем первом разе.
Она долго выдувает воздух сквозь почти сомкнутые губы и тяжело вздыхает.
- Мама застукала нас с другом. Нам было по шестнадцать. Все прошло не совсем хорошо.
- Этот друг - девочка?
Она кивает.
- Было много драмы. Мне пришлось пошевелить своей задницей, чтобы закончить старшую школу пораньше и уйти из дома. Если бы не Гейб, я бы, наверное, отстранилась от родителей, но он боролся за меня. Семья важна для нас, так что я забыла обиды, потому как мне все равно ничего не изменить.
- А сейчас они гордятся тобой?
Они должны гордиться. Я не родитель, но, наверно, все родители хотят, чтобы их ребенок был таким же.
- То, что я врач, помогает.
Я вижу печаль в ее глазах, и это заставляет мое сердце немного болеть.
- Некоторое время, наверное, было трудно угодить им и остаться верной себе?
- Это звучит так, как будто ты говоришь, опираясь на свой опыт, - она опять переводит стрелки на меня.
- Я до сих пор сражаюсь на этой битве. Я никогда не буду жить той жизнью, которую моя мать выбрала для меня. По ее словам, есть только один способ жизни для женщины - это жизнь моей сестры Джульет.
Миа садится поудобнее, засунув ноги под себя.
- Ты уверена, что это до сих пор так? Могут же мамы хоть иногда покидать свой “шкаф”, вырасти и поменять свое мнение? Родители иногда делают это. Хорошие, по крайней мере.
Я недоверчиво качаю головой.
- Не думаю, что ее взгляды изменились. Они в значительной степени выточены из камня. Но, честно говоря, уже много лет у нас с ней не было настоящего разговора. Мне не кажется, что стоит заводить его, знаешь ли. Не хочу испытывать чувство вины за то, что никак не успокоюсь и не подарю ей внуков.
Она хватает меня за пальцы ног и хитро улыбается.
- Я думаю, на Рождество ты должна вместе со мной поехать домой.
“Она сошла с ума?”
- Абсолютно исключено!
- На День благодарения. Всего на пару дней. Даже на один день. Достаточно времени, чтобы снова увидеть Гейба и встретиться со своей семьей и, может быть, если все сложится хорошо, поговорить с мамой.
Я ухмыляюсь, глядя на нее.
- Ты собираешься отвезти меня домой, чтобы познакомить с семьей? Как делают те, кто, ох, я не знаю… кто с кем-то встречается?
Ее плечи поникли. И теперь она нервно кусает губы.
- Что случилось?
- Я давным-давно установила для себя правило - не встречаться с натуралками.
- Но, видимо, ты не возражаешь против того, чтобы спать с ними.
- Нет, - она грозит мне пальцем. - Это были необычные обстоятельства.
- Насколько необычные? - мне внезапно захотелось знать о всех ее прежних любовницах.
- С тобой я нарушила все свои правила. Я не связываюсь с женщинами, когда нахожусь в командировке, я не сплю с… и не хожу на свидания… с натуралками. Я не…
Я поставила бокал на журнальный столик.
- Да, я тоже, - мне надоело говорить об этом. Итак, мы обе сомневаемся в том, что делаем. Это не значит, что я не могу перебраться на другой конец дивана и… - Я думаю, мы обе нарушили все правила друг друга, - мои губы остановились над ее губами. - Давай нарушим еще.
Я потратила много времени, думая о том, что буду чувствовать в первый раз, когда ее губы снова встретятся с моими. Я не разочарована. Ее губы мягкие и припухшие, ее язык пытается добраться до моего языка, но я решила подразнить ее немного и не пускаю. Но это длится недолго. Она обхватывает руками мою голову и проникает языком в мой рот, а я чувствую себя так, как будто петарды взрываются внутри моего тела.
Я потерялась в ощущениях от ее языка и зубов, она посасывает и покусывает мою шею, чуть ниже уха. Я чувствую, как ее рука проникает под мою футболку и продвигается к груди, а затем крепко сжимает ее, но не слишком больно. Мне кажется невероятным, но я хочу большего, поэтому, оседлав ее, стягиваю свою футболку через голову.
- Мать твою! Ты такая красивая! - говорит она мне, а ее глаза темнеют от желания. Ее руки сжимают мои бедра, а глаза блуждают по телу, пока не останавливаются на молнии джинсов. Да, мы уже делали это раньше, и она не может дождаться, когда доберется до моего обнаженного тела. Боже, вот это поворот!