Мне хочется проигнорировать сообщение Джульет, но я должна сказать ей, что мы не придем на ужин. Я и так очень многим обязана ей. Поднеся телефон к уху, я крепко зажмурилась. Как было хорошо разговаривать с ней свободно, не слыша осуждающего тона в ее голосе. Думаю, эти дни только что закончились. Она снова будет винить меня за все это. И мать моя тоже.
- Привет, это я, - говорю я, едва сдерживаясь.
- Сэм! - я слышу ее глубокое прерывистое дыхание. - Хм…
- Что случилось, Джулс?
- Джейни, жена Гейби ищет тебя… и ее муж тоже.
Я не могу, черт возьми, поверить в это!
- Скажи ей, что он в гостинице с Миа.
- Послушай, Сэм. Мама очень расстроилась. Может быть, было бы лучше, если бы ты…
- Да никаких проблем! В любом случае я уже направляюсь обратно в аэропорт.
- Она говорила о тебе ужасные вещи. Я велела ей убираться из моего дома.
Я снова плотно сжала глаза, пытаясь сдержать слезы. Еще один пример того, насколько тронута умом старшая дочь Хелен Кинг.
- Произошел неприятный случай… - я начинаю объяснять, но, действительно, зачем? Все уже давно решили, по чьей вине все это произошло. - Не бери в голову. Просто скажи маме, что мне очень жаль.
- Я скажу ей. А прямо сейчас я не могу разговаривать с тобой из-за всех здесь присутствующих.
- Да, хорошо, - я быстро завершаю вызов, стараясь успеть до того, как начнут падать слезы.
***
Я еле успеваю поймать последний рейс. Пока закрываются двери самолета и прежде чем мы взлетим, я должна отправить Миа хоть какое-то сообщение. Я уже набрала не менее двадцати сообщений, а потом удалила их. Единственное, которое, кажется, стоит отправить:
“Это никогда не сработает.
Мне так жаль, что мы причинили боль твоей семье.
Желаю тебе хорошей жизни”.
Возможно, это трусливый ход, но в конце концов я тем или иным способом обязательно обидела бы ее даже хуже, чем сейчас. Нет смысла притворяться. Иногда то, что говорят о тебе люди - истинная правда. А та ложь, в которую ты предпочитаешь верить, остается именно ею. Ложью.
***
Отослав сообщение, я отключила телефон и не включила его после приземления. Казалось, лучше не знать, сколько боли и кому я причинила. Я прячусь в своей квартире уже два дня - не могу спать, все время плачу и почти ничего не ем. Я не могу позволить себе поговорить с Миа, иначе потеряю свою решимость. Я должна быть сильной. Знаю, все это только к лучшему. Ей нужно найти прекрасную, бесстрашную, на сто процентов подлинную лесбиянку, с которой она сможет создать семью. Она никогда специально не говорила, что хочет семью, но как она может не желать этого? Семья - для нее все. Гейб - для нее все. Его дети - для нее все.
Это к лучшему.
Постоянно повторяю себе эту мантру, готовя тосты и кофе. Я должна хоть что-нибудь съесть, а тост - это единственное, что кажется мне отдаленно приемлемым.
Когда я в детстве болела, мама всегда делала мне сухой тост, она обмакивала его в яйцо всмятку и кормила меня с рук. Верьте или нет, но я действительно с нетерпением жду встречи с ней. Я чувствую, что как с Миа, я могла бы показать маме, что изменилась. Я стала той, кем она могла бы гордиться. Нашла себе доктора, который полюбил меня. Это, конечно же, должно что-то значить для нее и, конечно же, помогло бы забыть ей годы разочарований, даже если этим доктором оказалась женщина.
Опять же, может быть, и не помогло. А теперь это уже не имеет значения, потому что ее дочь приспособленка, у которой нет стыда. Она может упасть так низко, что даже переспать с женщиной, чтобы получить то, что хочет. Ты думал, что видел дно, но нет. Саманта Кинг может упасть еще ниже.
Значительно ниже.
Сухой тост не похож на вкус тоста моей матери, я выбросила его в мусор и отправилась обратно в постель.
***
В понедельник утром у меня не осталось выбора, мне пришлось включить телефон. Я не могу вечно избегать этот мир. У меня всего два текстовых сообщения и один пропущенный звонок от Джульет, которая просит меня позвонить и сообщить, что у меня все в порядке.
И ничего от Миа. Ни звонка, ни сообщения, ни письма. Абсолютно ничего. Я представляла себе по меньшей мере двадцать штук каждого. Я роняю телефон и бегу в туалет, но ничего, кроме сухих позывов, потому что я так ничего и не съела. Нет даже ответа на мое сообщение. Я вытираю рот салфеткой и залезаю обратно под одеяло, чтобы выплакать еще несколько миллионов слезинок.
***
Как-то все это произошло слишком легко. Я слишком легко ушла от нее, она слишком легко отпустила меня. Хотелось бы мне знать, что все это означит. Мы обманывали сами себя? На самом деле мы не любили друг друга? И посеяли хаос в семье Росси из-за любовной интрижки?
И тогда я напоминаю себе, что для меня было совсем нелегко уйти от нее. Вполне возможно, что это самый трудный поступок в моей жизни. И только бог знает, что до Миа я никогда в жизни ни о чем не плакала.
Я хочу ее вернуть. Меня совершенно не волнует, что я неправильный человек в ее жизни. Меня не волнует, если я увожу ее в сторону от великой американской мечты. Меня не волнует, если она больше никогда не увидит свою семью снова. Меня не волнует, что я не лесби и что мне, вероятно, никогда не удастся принять себя в качестве таковой.
Я хочу ее вернуть.
Но она не позвонила, не написала и не отправила письмо по электронной почте. А это значит, она не хочет меня обратно.
Я не могу винить ее. Я, черт возьми, порвала с ней текстовым сообщением! Отпусти меня, Миа!
***
Я не пила с тех пор, как оставила Миа - я даже не знаю, сколько дней тому назад - тогда почему моя голова раскалывается. И тогда я понимаю, что это кто-то стучит по двери. Я отбрасываю одеяло и вытаскиваю свою жалкую задницу из постели.
- Кто! - кричу я, направляясь к двери в халате.
- Доставка! - кричит мне в ответ какой-то парень. Я открываю дверь, и он толкает ногой через порог мой чемодан. Безучастно смотрю на него, пока он не протягивает мне свой маленький планшет для подписи. - Подпиши здесь.
Я подписываю, а затем закрываю дверь. Миа отправила мне мой чемодан по федеральной почте? Все, что я могу сделать, это тупо смотреть на него, пока слезы снова наполняют мои глаза. Я открываю дверку гардероба, ногой запихиваю туда свой чемодан, а потом хлопаю дверью, как можно сильнее. Будь проклят этот чемодан! Будь проклята она!
***
На Рождество я уезжаю в Пуэрто-Рико. Я не могу провести еще один день в этой квартире. Умру здесь, если сделаю это. Мне нужно солнце, песчаные пляжи и повод начать жить сначала. Я почти заканчиваю сборы, когда звонит телефон. Это номер из Огайо, но я не могу его узнать. Я беру трубку, но ничего не говорю. Тот, кто звонит, может первым начать этот разговор.
- Саманта? Саманта, это Гейб.
- Чего ты хочешь, Гейб?
- Прощение от Миа.
- Я не могу помочь тебе с этим. А как ты узнал мой номер?
- Джульет дала. Мне он нелегко достался, пришлось умолять.
- Я вешаю трубку.
- Подожди! Я разговаривал с твоей мамой и извинился за все, что сказала Джейни, за то, что… назвала тебя шлюхой и разрушительницей. Она никогда не должна была этого делать.
Мой разум тут же подсказал мне, что первая жена Франсуа сказала про меня именно эти слова. Боже, тогда я была такой молодой и глупой. Я даже не спросила у него, женат ли он. Так или иначе, я сама должна была поинтересоваться этим. Мне просто никогда даже в голову не приходило, что он может быть женат. Видимо, когда дело доходило до любви, я никогда не знала, что делаю, ни тогда, ни сейчас.
- Скажи своей жене, Гейб, что она полностью права. Передай, что она не сказала моей семье ничего нового, что они бы уже не знали.
- Саманта…
Я завершаю вызов и блокирую его номер, а затем отправляю сообщение Джульет.
“Пожалуйста, не давай никому другому мой номер”.
Ее ответ пришел почти немедленно.