- Что ты нашла для меня? Надеюсь, это заставит меня прыгать от радости.
Потребуется что-то действительно замечательное, чтобы заставить Франсуа прыгать от радости, но мне думается, я все же нашла то, что ему понравится. Это картина хранилась в одной и той же семье уже более двухсот лет. Я услышала через своего знакомого в Восточной Европе, что семья не заинтересована в открытой продаже, но они могли бы рассмотреть частные предложения. На следующий день я вылетела из Парижа, чтобы сделать предварительное предложение о имени Франсуа, зная, что он обязательно купил бы ее, если ему дадут такой шанс.
Я достаю планшет и показываю ему фотографию.
- Она в Словении. Продается в частном порядке, но мне нужно позвонить сегодня.
Его улыбка говорит мне, что он очень доволен.
- Позволь мне показать ее Симоне, - он подмигивает мне, давая знать, что мнение Симоне не имеет никакого значения. Мы оба знаем, что дело сделано, как только он выйдет из своего кабинета. Он делает несколько шагов и оборачивается, бросая на меня обеспокоенный взгляд.
- Все в порядке, Сэм?
“Господи! Он может видеть прямо сквозь меня? Одиночество и растерянность оставили след на моем лице?”
- Можем мы поговорить несколько минут? - я почти готова забрать свои слова обратно, но сжимаю губы, ожидая его реакции. Он кивает, а затем уходит. Думаю, сейчас я увижу - действительно ли он мой единственный настоящий друг.
***
- Итак, ты в замешательстве. У тебя был секс с женщиной, и теперь ты смущена.
Мы сидим в саду Франсуа за маленьким круглым столом и пьем белое вино. В саду пахнет лавандой, и выглядит он, как во Франции, хотя мы находимся менее чем в десяти милях от Нью-Йорка.
- Я действительно не знаю, кто я, - говорю я ему. - Думаю, меня смущают мысли об этом… потому что я не помню, что на самом деле произошло с ней в ту ночь. Я просто знаю, что она оставила внутри меня дыру. А во мне никогда не было дыр.
Франсуа поднимает бокал в знак согласия.
- Нет, не было, - он делает глоток вина, а затем несколько мгновений изучает меня. - Сколько тебя знаю, а это довольно долгое время, ты никогда никому не дарила свое сердце, включая меня, как бы я не пытался завоевать его. Так, почему сейчас? И почему именно эта женщина?
- Я не говорю, что я отдала ей свое сердце. “Он что - сумасшедший?”
- Может быть, и не сказала. Но сейчас в тебе чего-то не хватает. Того кусочка, который, кажется, принадлежит этой женщине.
Вместо этих слов он с таким же успехом мог бы ударить меня в живот, потому как воздух просто покинул мое тело. Франсуа тянется через стол, приподнимает мое лицо и наши губы встречаются. И на моих глазах вновь появляются слезы.
- Милая моя драгоценная девочка! - обнаружив радость в его глазах, мне хочется сказать ему, что это даже близко не смешно. - Не сопротивляйся этому. Прими дар, который бог преподнёс тебе. Не каждый день ты находишь подобное, - он улыбается и вытирает слезу с моей щеки. - Это не мужчина, как ты думала должно быть. Любовь несовершенна, но она этого стоит.
Я быстро вытираю слезы и делаю глубокий вдох. Мне не нравится плакать перед людьми. Я не люблю чувствовать себя такой уязвимой. Франсуа подвигает стул ко мне поближе и обнимает меня.
- И даже не пытайся понять смысл этих слез. Просто позволь им пролиться.
Я опускаю голову на его плечо и делаю так, как он говорит. Я их отпускаю. И не пытаюсь понять их смысл.
***
Миа оставила свой номер в моем телефоне. Я нашла его, когда была в Европе, но не смогла заставить себя воспользоваться им. Франсуа изменил это. Последние несколько недель я постоянно пишу ей, медленно рассказывая о себе. Первое сообщение стало моим извинением. Я просто написала “Прости”.
Понятия не имею, почему так запаниковала в ту ночь. Я же готова была пообедать с ней и поговорить, выяснить, кто она, какой жизнью живет, но убежала раньше, чем успела задать самые элементарные вопросы. Где ты живешь? Где получила свое образование? Любишь ли живопись? Почему захотела переспать со мной? Об этих вопросах и еще о нескольких тысячах таких же я думаю каждую ночь, прежде чем заснуть.
На свое первое сообщения я так и не получила ответа, но это не остановило меня. Каждые несколько дней я отправляла ей свою фотографию - где я была или что интересное увидела в этот день. Я даже послала ей фотографию невероятной еды, которую ела в Сан-Франциско. Ее вкус не испортило даже то, что я съела ее в одиночестве - весь обед я представляла Миа, сидящей напротив меня.
Она стала моей страничкой в Instagram и моим единственным подписчиком, только без лайков и комментариев. Она до сих пор ни разу не ответила мне на то, что я ей послала. Итак, мне остается подумать - должна ли я прекратить отправлять ей свои снимки или продолжить селфи. Я начинаю хихикать, потому что представляю, как она получает мои ежедневные обнаженные “себяшки”. Интересно, сколько их мне придется отправить, прежде чем я получу ответ. Может быть, один хороший снимок моей груди помог бы мне гораздо больше? Не исключено.
Я стою на крыше своего дома, пытаясь сделать идеальный снимок до захода солнца, и нет, я не голая, но я действительно пытаюсь снять “селфи”. К счастью, мужчина из нашего дома присоединяется ко мне. Я видела его несколько раз. Горячий, тридцати с чем-то лет, парень с Уолл-стрит.
- Привет, - здороваюсь я, заметив у него в руках сырой стейк на тарелке и две бутылки пива. - Ужин?
Он смеется.
- Да, полагаю, что так. Я надеялся разжечь барбекюшницу, если в ней остался пропан.
- Не мог бы ты… прежде чем заняться этим… быстренько сфотографировать меня? Солнце уходит.
- Конечно! - он берет мой телефон и протягивает руку. - Меня зовут Адам, кстати.
- Привет, Адам, я Саманта. “Боже, у этого мужика великолепная улыбка!” Я никогда прежде в своей жизни не видела таких прямых белых зубов. В молодости у него, должно быть, был отличный ортодонт.
- Ладно, так где же ты хотела бы встать?
Я подошла к краю здания и оперлась на стену.
- Как насчет этого места? Свет все еще хорош?
- Гмм… не думай о свете. Ты была бы самой красивой при любом освещении.
Я улыбаюсь и машу ему, чтобы он поспешил.
- Сладкий говорун!
Он делает несколько снимков, а затем протягивает мне телефон.
- Посмотри, что ты думаешь об этом.
Я прокручиваю их и выбираю один.
- Выглядит здорово, спасибо, - я быстро пишу “Нью-Йорк, прямо сейчас” и отправляю его к ней, к женщине, которая сейчас правит моим миром.
Адам запихивает руки в карманы и качается на цыпочках.
- Эй, не хочешь выпить со мной пива, пока готовится стейк?
Я пожимаю плечами.
- Конечно. Почему бы и нет?
Он милый и смешной, я точно могу сказать, что он хотел бы пригласить меня на свидание. Мое пиво уже давно закончилось, и даже при том, что ему потребовалось время, чтобы разжечь барбекю, его стейк скоро уже будет готов. Я бы не отказалась сходить с ним на свидание. Уверена, под футболкой на его животе найдутся шесть кубиков, и пахнет он приятно. И ноги у него красивые. Я заметила это, потому что обут он в шлепанцы, хотя уже далеко не лето.
Я должна подать ему знак. Может быть, на несколько мгновений задержать на нем взгляд, так он сможет пригласить меня, а я принять его приглашение, потом он отправится домой и прикончит свой стейк. Но что-то меня останавливает. В эти дни меня всегда что-то останавливает.
Я не знаю, но почему-то на этот раз я жду ответа от Миа. Не похоже, чтобы она посмотрела на эту фотку и ей понравилось то, что она увидела. Я для нее просто сука. Отвратительная, ужасная ошибка. Девушка, которая разбила сердце Гейба, и женщина, которая не сильно изменилась с тех пор. Я смотрю на Адама и заставляю себя улыбнуться.