АМЕДЕО. Я буду там. (Показывает в переулок.) Если он закурит трубку (имеет в виду Мышиный Хвост), я скажу вам… (Выходит сторожить за дверью.)
Входит Дженнаро.
ДЖЕННАРО (он еще ничего не знает). Что случилось, а?..
АМАЛИЯ (серьезно, тоном, не допускающим возражений). Приготовься!
ДЖЕННАРО (в испуге, сознавая драматичность положения). Да ну? Вот тебе на! (К Эррико.) Дон Эрри, я вам говорил… Кончим мы все в тюрьме! (Быстро направляется в свою каморку.)
АМАЛИЯ (очень взволнована, к Амедео). Позови и Паскуалино — маляра и Попа.
АМЕДЕО. Я по дороге сюда уже забежал к ним и позвал. Сейчас будут.
ЭРРИКО (он спокоен и знает, как нужно вести себя в подобных обстоятельствах. Амалии). Донна Ама, не волнуйтесь… (С пафосом.) Я не уйду! Ваша судьба — моя судьба. Я сяду здесь (указывает) и буду выдавать себя за родственника!
АМЕДЕО (заметив условный сигнал, решительно). Мышиный Хвост закурил трубку!
ДЖЕННАРО (высовываясь из-за перегородки своей каморки). Закурил трубку!
АМЕДЕО (имея в виду донну Виченцу). Эта мерзавка сдержала-таки свое слово! (Смотрит наружу, с облегчением.) Наконец-то! Идут Паскуалино — маляр и Поп.
Все в волнении готовятся к чему-то исключительному.
АМАЛИЯ (яростно, в сторону «дворика»). Мари, брось фасоль и беги скорее сюда!
Мария Розария входит и включается в приготовления.
Дженнаро, поторопись!
ДЖЕННАРО (выходит из своей каморки, суетится и как будто в спешке не может с чем-то справиться). Э… Э… Не будем поднимать паники! Позовите Паскуалино — маляра!
АМЕДЕО. Идет! И Поп тоже идет!
Входят две темные личности. Не говоря ни слова, они занимают места слева от кровати, лицом к публике. Прежде чем сесть, оба надевают большие белые передники и накрывают головы монашескими капюшонами, которые принесли с собой и спешно развернули. Их лица скрыты. между тем Амалия с помощью Марии Розарии, Амедео, Аделаиды и Эррико расставляет вокруг кровати четыре канделябра с зажженными свечами.
АМАЛИЯ (вновь торопя мужа). Дженнаро, да скоро ты там?
АДЕЛАИДА. Дон Дженна, поскорее!
ДЖЕННАРО (медленно появляется. На нем длинная белая ночная рубашка; большой белый платок, свернутый несколько раз наискось и завязанный двойным узлом на затылке, поддерживает подбородок, он надевает белые нитяные перчатки и подходит к кровати). Вот видите, что приходится делать, чтобы не умереть с голоду. (С отчаянием, Амалии и отчасти всем присутствующим, которые жестами торопят его.) А все ваше упрямство… все упрямство!
АДЕЛАИДА. Дон Дженна, сейчас не время…
АМАЛИЯ. Иди же скорее, ложись!
ДЖЕННАРО. Ух, я бы тебе разукрасил физиономию! (Показывоет, как бы она распухла от пощечин. Подходит к кровати и в смиренной позе ждет, когда завершат маскарад.)
Амалия пуховкой обильно пудрит ему лицо, затем помогает ему лечь в постель, а Мария Розария снимает со святого, что стоит на шифоньере, цветы и разбрасывает их по покрывалу над телом отца. Каждый занимает свое место, словно это было уже прорепетировано. Создается самая трагическая и безутешная картина. Амедео закрывает застекленную входную дверь и деревянные ставни, приводит в беспорядок волосы и бросается в драматической позе к изголовью кровати. Мария становится на колени рядом с матерью, слева, на переднем плане, прислонясь к кулисе. Аделаида остается справа в том же положении. Она сжимает в руках четки. Эррико без пиджака с платком в руках сидит в глубине сцены справа около входной двери. Дженнаро сидит в постели, в ожидании подмигивает присутствующим. Долгая пауза.
ДЖЕННАРО (озабоченно). Может, это ложная тревога?
АМЕДЕО. Ну да еще!
Пауза.
ДЖЕННАРО. Вот увидишь, приготовили мы все это представление, а никто не придет!
АМЕДЕО (отвергая предположение отца). Ведь он… закурил трубку!
ДЖЕННАРО (допуская возможную ошибку Мышиного Хвоста, по вине которого, очевидно, он и раньше оказывался жертвой). Я на прошлой неделе полтора часа пролежал в кровати…