— По-моему, скоро животные станут умнее людей, — усмехнулся Андрей, подходя к своим вещам. Он пошарил по карманам брюк и, не обнаружив папирос, разочарованно вздохнул.
— Они дома, — произнесла Лена, прекрасно зная, что он искал в карманах. — Я их оставила дома.
— Зачем? — Андрей сел рядом с девушкой.
— Ты же знаешь, что я думаю об этом, — ответила она. — Кури на здоровье, только не эти папиросы. Лучше расскажи, почему именно я? Ты говорил, что в тот первый день, когда ты встретил меня на допросе, ты допрашивал еще двух девушек. Как ты понял, что из них троих агент именно я?
— Это было легко. Мне сказали, что в этот день будет допрос у трех девушек, и одной из них и будет агент. У первых двух допрос длился не больше десяти минут — по ним сразу было видно, что они простые испуганные немки. Оставалась ты. Но почему-то допрос начался раньше — Эрдман решил провести его самостоятельно, чего ему никто не позволял. Он не знал о тебе ничего, и поэтому, положившись на удачу, попытался выбить из тебя признание о том, что ты русский агент. Угадал, гад. И знаешь, как? Ты вела себя слишком спокойно даже при последующем разговоре со мной.
— И ты был полностью уверен, что я и буду агентом? А вдруг что-то пошло бы не так, и вместо меня эсэсовцы взяли бы другую…
— Да, я был уверен в этом. Хотя бы потому, что после того, как Эрдман ударил тебя, ты не расплакалась, не стала просить пощады и доносить на своих соседей.
— И все?
— Нет, не все. Ты не любишь кофе.
— А это тут вообще при чем?
— Ты где-нибудь видела немца, который не любит кофе? Да они готовы его употреблять на первое, второе и третье. Они живут им.
— В общем, я тебя поняла, — улыбнулась Лена. — Пойдем обедать лучше.
После обеда, Лена, сказав, что соскучилась по родным местам, ушла гулять по поселку, оставив Андрея помогать бабушке по дому. Ноги сами занесли ее в конец поселка. Невольно остановившись у предпоследнего домика, она оглядела его. Ничего и не изменилось. Даже калитка все также поскрипывает.
Зайдя в сад и аккуратно закрыв за собой калитку, Лена прошла к дому и постучала в окно. Светлые занавески, висящие на окне, на секунду раздвинулись и почти сразу же, заколыхавшись, вернулись на место. Дверь распахнулась и…
— Ленка!
На пороге стоял молодой человек, такого же возраста, как и Лена. В белой нательной майке и домашних штанах. Как всегда рыжий, лохматый и как всегда широко улыбается. Он совсем не изменился. Вот только щеку теперь пересекает страшный глубокий шрам.
— Витя!
Они обнялись. Не виделись с самого начала войны. Лена помнила, что он тогда сразу же к партизанам в Ростов ушел. Ни письма, ничего. Почти четыре года она не знала, где он, как он.
— Пойдем в беседку, — он кивнул в сторону. — Там поговорим.
— …Сначала был с ребятами из «Мстителей», потом у Югова был. Все хотел тебе написать, да узнал, что ты уехала куда-то, — Витя, держа в руках чашку с чаем, неотрывно смотрел на Лену. — А новостей-то сколько было! Видишь, каким красивым стал, — он повернул голову чуть вбок, чтоб она смогла получше рассмотреть его шрам. — За расклеивание листовок поплатился. А ты, Лен, ты-то как? Что было? Куда уезжала?
— Да так, — отмахнулась она, крутя в руках полупустую чашку. — Лучше расскажи, как там остальные.
— А не осталось никого. Маринку расстреляли, Ваня с Ксюшей в своем же доме сгорели, Кирилл на фронте погиб. Остались я вот только, да ты.
Лене стало как-то грустно. Все ее школьные друзья, кроме Вити Авдеева, умерли. А она так и не успела с ними попрощаться. А, может, если б она не уехала, то все было бы иначе? Может, тогда бы они остались живы?
Вдруг монотонное стрекотание сверчков прервал какой-то чужой звук, будто кашель, которого тут явно быть не должно. Обернувшись на звук, который раздался где-то сзади, Лена увидела парня, лет шестнадцати, в новой гимнастерке. Он явно ждал ее.
— Павлова? — несмело спросил он.
— Да, — кивнула девушка.
— Когда успела? — усмехнулся Витя и, вздохнув, добавил: — Эх, Романова...
— Вам телеграмма, — мальчишка достал из планшета небольшой белый конверт. — Срочно.
Лена, встав из-за стола, подошла к забору и, взяв конверт, вскрыла и прочитала то, что было написано в телеграмме. Генерал Павлов требовал срочно вернуться в Москву первым же поездом. Андрею просил ничего не говорить. Больше ничего. Ох, как не понравилось все это Лене…