Быть может всё, что было и привело к наступлению тумана или он образовался только из-за падения миллионов бомб. Ледники плавились, облака закрывали небо. А после пошли дожди, каждый день, целый день и так много дней, со временем появился туман. Примерно в то же время все длинноволновые радиостанции замолчали, не было больше новостей, не было больше ничего. Уходила надежда, уходила безвозвратно, люди видели останки своей страны и понимали, что ничего уже не вернуть. Раньше было хоть что-то. Были новости, было недовольство войной, протесты против государства. А сейчас нет ни новостей, ни войны, ни государства. Было раньше и будущее и люди, с которыми хотелось идти в это будущее. Сейчас ни людей, ни будущего нет, всё сломано, всё уничтожено, всё отправлено на свалку истории.
Промок до нитки пока шёл к едва уцелевшему зданию школы. Оно одиноко стояло посреди пустыни, которая осталась от прошлого, всё покрытое трещинами, с закрытыми фанерой окнами. Изнутри для большей теплоизоляции они были завешаны рваными тряпками, заклеены скотчем. Но всё равно, когда рука дёрнула дверь, запах сырости никуда не исчез. Но сталр теплее, чем снаружи. В глаза ударил слабый свет от керосиновой лампы. Сложно было сказать, сколько учеников осталось, но вряд ли больше двух десятков. Учителей точно было два. Один из них уже пожилой мужчина, который объяснял всё максимально живым и жизнерадостным голосом с проскакивающими нотками отчаяния. Вторым педагогом была женщина лет тридцати, которая всегда начинала объяснять тему урока, но после переводила разговор в иное русло. Раз за разом она говорила о сотнях военных, которые приедут на грузовиках полных еды, воды, лекарств, мягких подушек и тёплых одеял. Она упорно твердила о чудесном спасении, говорила будущем, которое нас ждёт после войны. Она была убеждена и никогда не сомневалась в своих словах, глядя на полное безразличие учеников, её пламенные речи угасали. Когда же наступал новый день, всё повторялось.
Помимо двух учителей в соседних кабинетах в школу каждый день с каким-то странным упорством шли и её ученики. Они не проявляли заинтересованности, просто сидели и занимались своими делами. Кто-то что-то рисовал в тетради, кто-то читал книгу. Были и те, кто просто спал за партой.
Бывали моменты, когда в голову приходил вопрос, весьма навязчивый вопрос. А зачем? Зачем быть здесь, если всем всё равно, зачем сидеть здесь безучастно? Есть ли смысл? Думаю, они просто цеплялись за прошлое - маленькие выступы на отвесном склоне настоящего. Ведь когда-то, не так давно всё было нормально, в этом самом месте. Может здесь остались хотя бы пылинки с тех времён. Ещё одной причиной было присутствие людей, город был кладбищем, страшным и вселяющим отчаяние. Здесь же был хоть кто-то живой. Никто ни с кем не разговаривал, иногда были прямые вопросы учителей, ответами на которые служили короткие фразы, но не более. Все отдалились, отстранились друг от друга и медленно сходили с ума, утопая в своих мыслях.
Так шли дни, за ними недели, на улице был октябрь, вскоре школа должна была закрыться. Приближался первый снег, из-за которого всем было суждено лишиться возможности приходить сюда. Ещё одной перспективой являлась смерть от холода, обогревать останки домов нечем, значит, температура внутри будет не сильно отличатся от температуры снаружи.Неужели люди пережили ужасную войну, чтобы потом умереть от холода?
Но всё же смысл всего этого был. В столовой стоял генератор, работающий на бензине, всем было всё равно на него, бензина было очень мало, его нельзя было использовать ни для отопления ни для готовки пищи, поэтому каждый день сюда приходили ученики и заряжали свои смартфоны.