Удары наносились по спине и крыльям, призрак оставляла ожоги, но я не чувствовала этой боли, лишь боль от потери. Я знала, что остались последние удары сердца, прежде чем оно остановиться, но нечего не могла сделать. Какой бы силой я сейчас не обладала, она была бесполезна.
Мне подвластно, превратить существо в камень, но не подвластно замедлить ход времени или удержать душу, что так желала покинуть тело. Закрыла глаза, когда одно из крыльев пробил глинок, как потом узнала, серебряный.
- Стихия, я прошу, помоги мне!
Взмолилась, призывая помочь то, что вечно. Стук и время замерло, как и все вокруг, только я одна осталась вне этого колдовства.
- Ну, здравствуй, Небесный Пророк.
Воздух, он не материален, но сейчас я видела девушку. Она была материальна, и в то же время неуловима. Волос водопадом струились по плечам и сливались с платьем, словно одно целое. Глаза небесно голубого цвета, по-королевски смотрели на все по круг, они выделялись на фоне хрупкой фигуры.
Она была красива, нет даже не так, прекрасна. Увидев такую на улице, все просто бы падали к ее ногам, моля хотя бы о взгляде и целовали следы, оставленные на дороге. За такую красоту не страшно было и душу продать, не говоря уже о кровавых жертвах.
Она прохаживалась между застывшими во времени и пространстве существами. Наемница тянула ко мне руки, в которых были зажаты серебряные кинжалы. София застыла с заклинанием в руках, которое уже было готово сорваться с рук, даже призрак застыла, протянув в мою сторону уцелевшую руку.
- Какие они смешные, пытаются взять то, что им не принадлежит. Одна ради наживы, другая ради власти, а третья, чтобы подставить мать.
Она говорила, а ее голос был похож на шелест листьев, или перезвон колокольчиков, которыми играл ветер, эти звуки смешивались и создавали незабываемый голос.
- Вы?
- Ты все правильно поняла, и я пришла поговорить с тобой о нем, а точнее дать тебе возможность решить.
После ее слов перед глазами все поплыло, и я оказалась в спальне, в которой не раз проводила свои сны вместе с демоном. Оглядевшись, заметила Даймана, он стоял в брюках и черной рубашке расстегнутой на груди, облокотившись на проем окна спиной.
- Я ждал тебя детка.
Слезы навернулись на глаза, ведь только что я держала его на руках, избитого и покалеченного, проживающего последние мгновенья и вот сейчас он стоит передо мной невредимый. Сорвавшись с места, бросилась ему в объятья, зная, он поймает.
- Ну что ты?
Он гладил меня по волосам пытаясь успокоить, но из-за этого слезы только усилились. Тогда взяв мое лицо в ладони, он вытер большими пальцами влажные дорожки и посмотрел в глаза.
- Я рядом, и это наша последняя встреча.
- Нет, этого не может быть, я могу спасти тебя!
Вырвавшись из объятий, я заходила перед ним, рассказывая про последнее живое дыхание и обряд, в котором можно вернуть душу на землю. Он смотрел на меня, а в глазах читалась грусть и тоска. Дайман поймал меня за руку и притянул к себе, заключая вновь в объятьях.
- Когда я тебя увидел первый раз, ты сразу забрала мое сердце. Потом себя корил, что не удержал и нагрубил, обидел. Но каждый день без тебя превращался в пытку, и казалось, что раньше я вовсе и не жил. Даже подрался с отцом, чтобы попасть к тебе в больницу, но опоздал. Я нашел тебя, но это была ловушка и весь отряд погиб, меня оставили в живых, только чтобы забрать твою силу. Я не знаю, кто тот счастливец, кому ты даровала таинства обряда, но я ему завидую.
- Не стоит, он умер на следующее утро.
Слезы катились из глаз, я не знала, откуда ему известно про обряд, но понимала, сейчас стоит быть честной.
- Значит, он умер счастливым. Теперь мне известно, что все это из-за силы, но я не могу уже помочь тебе. Зато у тебя есть шанс защитить себя, раз уж я не смог.
- Прошу не уходи, я не хочу!
Вцепившись в края рубашки, прижалась к нему еще сильнее.
- Я не могу остаться, мое время вышло, и я выполнил свое предназначенье, но прошу, окажи мне последнюю услугу.
Дайман не дал возможности на ответ, наклонился и накрыл своими губами мой. С начала я замерла, не понимая, что же мне делать, но ответила на его поцелуй. Он был прощальным, в нем выражалась вся страсть, о которой мы больше не узнаем. Сожалением о том, что нам так и не удалось узнать друг друга ближе, о том, что нашим чувствам не дали зацвести, о том что время прошло.