Он вытащил из кармана душистый свёрток. Для русалок свежий хлеб был слаще пряников. Жмурясь от удовольствия, Ивка и Алёна отщипывали по кусочку, долго держали во рту, прежде чем проглотить.
— И вот ещё… — Дилан достал сердоликовое ожерелье и браслет. — Это из бусин Анчутки. А плести меня Хризолит научил. Тут, вообще-то, больше его работы, чем моей. Так что это от нас троих подарок получается.
— Ты прелесть, Воробышек! — Алёна чмокнула его в щёку. — В самый раз к ленте угадал!
Она надела ожерелье и убежала к подружкам хвастаться.
Ивка улыбнулся, застёгивая на руке браслет.
— Тёплый камень, солнечный. Будет зимой греть.
— Вам очень холодно на дне?
— Мы привыкли.
— Ивка! — крикнули из хоровода, — иди к нам! И ладо своего приводи!
— Вот ведь, язык без костей! — проворчал Ивка.
— Ты иди, — смутился Дилан. — А я лучше здесь посижу.
В прошлый раз русалки затащили его в стремительный хоровод-ручеёк, так он только об одном думал: как бы не споткнуться и не опозорится. Никакого удовольствия.
— Да я сегодня набегался уже, — Ивка растянулся на траве, закинув руки за голову. — Смотри, луна восходит!
На озере стало светлее. Серебром засияла вода, ивы, паутинчатые волосы русалок. Стало так красиво, что у Дилана закололо в сердце. Будь он бардом, воспел бы всё это… Но стихи у него получались такие же кривые, как плетение из проволоки.
— Почему тебе грустно? — спросил Ивка.
— Понимаешь, у меня нет таланта, — Дилан горько улыбнулся. — Совсем никакого. А так хочется…
— У тебя есть талант, — Ивка сел, мягко обнял его за плечи. — Ты просто не понимаешь, Воробушек, какой у тебя редкий талант! Ты…
Он не договорил. От берега к ним бежала, размахивая руками, Алёна.
— Там Анчутка! Ой, вставайте! Ему совсем плохо!
Неблагой совет собрался в столовой. Во главе длинного стола, накрытого камчатной скатертью, сидела королева. Без гламура, в чёрном платье с пелериной из вороновых перьев, она походила на хищную птицу, высматривающую себе жертву.
По правую руку от неё расположились трое советников. Где остальные шестеро, королева не удосужилась объяснить. «Должно быть, заметают мусор под ковёр и прячут концы в воду, — подумал Мидир. — Много же им придётся прятать».
За столом бурно обсуждали приезд ревизора, не забывая при этом отдавать должное позднему ужину: осетровой икре, красным перепелам в бруснике и паштету из лебяжьей печени.
— Чего мы, собственно, боимся? Приезжает простой чиновник, даже не генерал!
— Не простой, а с орденом!
— Подумаешь, «Анна на шее»! У губернатора такой же!
— Это однако же странно. Доверенное лицо обер-прокурора без особых чинов и званий?
— Да ещё и с тайным предписанием! Здесь инквизицией пахнет, вот что я вам скажу!
— Что за тайное предписание? Крамолу ищут?
— Это бы ничего, хуже если через наш уезд задумали железную дорогу строить…
Мидир помалкивал. Он сидел по левую руку от королевы, цедил по глоточку ледяную можжевеловую водку, закусывал телятиной и рассматривал новые зелёные обои с узорами из цветочных венков. Из Англии выписаны, не иначе. Говорят, этот превосходный зелёный цвет получают с помощью мышьяка. Люди от этих обоев мрут, как мухи…
— Люди — вот наша главная проблема! — Королева многозначительно подняла вилку. — Нельзя допустить, чтобы ревизор встречался с горожанами! Особенно в так называемых богоугодных заведениях! Лорд Дэниел, я к тебе обращаюсь! Что ты устроил в больнице? Почему там все стены кровью забрызганы?
— Подумаешь, повеселились малость! — Лорд Дэниель, глава клана кельпи, покривил полные губы. — Я уже приказал всё закрасить.
— И что за слухи ходят о скандале в твоей школе, Брина? — Королева повернулась к первой даме двора, а по совместительству, директрисе «Больших надежд», пансионата для благородных девиц.
— Какой скандал, моя королева? — Светловолосая глайстиг лениво махнула бледной рукой с длинными заточенными ногтями. — Пустяки, право же. Дочка судьи сбежала с каким-то бродягой, а он её беспардонным образом бросил на сеновале постоялого двора. Дело житейское.
— А то, что в девице ни капли крови не осталось — это тоже дело житейское?! Брина, я тебя последний раз предупреждаю: не обуздаешь свои вампирские страсти, собственными руками в бочке святой воды утоплю!
— Хуже всего, что нам придётся искать нового судью, — лорд Дэниель лицемерно вздохнул. — Старый не выдержал позора и повесился. Да и городничего того и гляди от страха удар хватит.