– Как это? И зачем ты…
Тут Великан увидел останки Пса, всё ещё пытавшегося подняться, и его глаза над красно-синюшными щёками сузились. А потом он заметил пирамиду из коробок и открытую дверь, у которой замерла Сидра. И схватился за клапан, пытаясь нащупать ключ, которого там больше не было.
– Бесполезная дрянь!
Время для Сидры словно остановилась. Она отчётливо видела, как отброшенный взмахом руки Нарн медленно летит в сторону и с гулким стуком разбивается о стойку полки. Чувствовала и этот удар, и каждое падение шестерней, пружин и колёсиков из его разбитого корпуса. Высокий звон – необычный, какого она никогда не воспринимала - расколовшегося кристалла. Грузные ритмичные шаги Великана образовывали неторопливый фон, оттенявший звуки смерти. Она ведь не погасила Пса, старалась сделать всё так, чтобы он выжил, а он даже был не её, Сидры. Как он мог? Если даже для неё, Сидры, Нарн был чуть ли не частью себя, если она его чувствовала, как мог этого не ощущать Великан?
– Я тебя!..
Голос буквально встряхнул Сидру, и она метнулась в открытую дверь. Она не успела перенести внутрь коробки, и сенсор, почему-то располагавшийся сбоку, между дверями, находился так же высоко. И ключ ещё мог пригодиться дальше – скорее всего, нужен был дальше! – но Сидре было уже всё равно. Пусть она навсегда останется по эту сторону, а Великан – по ту. Сидра подняла глаза к чёрной панели, отвела руку и бросила ключ. Секунду ничего не происходило, но затем лепестки двери начали сворачиваться.
– Нет! Тварь, ты же!..
Через уменьшающееся отверстие Сидра видела, как Великан бросился туда, где стояли серебряные оболочки с прозрачными шарами на месте головы. А потом лепестки закрылись полностью, и раздался тихий свист. Когда утих и он, со скрипом ушла в пол дверь напротив. За ней открылась прижатая к скале тропа, огороженная со стороны обрыва высокими ржавыми перилами на каменных столбах. А за ней стоял треугольный, устремлённый в небо летательный аппарат. Сидра подобрала уцелевший при падении ключ, убрала его в контейнер и вышла наружу. По ней тут же ударил порыв горячего ветра, а на корпусе зашипели редкие капли, которым посчастливилось долетать до земли, но она всё равно двигалась дальше, прижимаясь к выщербленной скале, пронизанной синими прожилками. Ей ещё нужно было украсть у Великана возможность летать. И улететь туда, где лучше. Чтобы всё оказалось не зря. Но даже мысль о том, что на другом конце небесной дороги может оказаться та синяя планета, о которой, наверное, говорила и голограмма, её почти не трогала.
5
Когда двери открылись снова, Сидра ещё некоторое время просто сидела в углу. И только страх, что аппарат может сам вернуться в Дом, заставил её расправить лапы и выбраться в холодный, серый коридор, оставив позади голую кабину и панель управления с множеством переключателей. Нужную кнопку она нашла только потому, что на ней остался липкий чёрный отпечаток ладони. И после активации машина сделала всё сама.
Куда бы ни доставила её машина, Сидре здесь не нравилось. Вокруг царил стальной холод, от которого густели суставы. По основанию серых стен шли яркие цветные полосы. Зачем Великан сюда летал? Это не имело никакого смысла. Сидра поскребла когтём алую линию. На гладком материале не осталось ни царапины. Казалось, что краска не нанесена на металл, как это бывало в Мастерской, а впиталась в него. Цокая по твёрдой поверхности, она двинулась дальше, крутя головой во все стороны. Способности чувствовать происходящее лапами она здесь не доверяла. В отличие от Мастерской, даже в отличие от Дома, это место было слишком громадным и пустым, здесь было слишком много эха, слишком… мало жизни. Да, Дом медленно умирал, но он был частью целого мира, пусть и закрытой. Она чувствовала дождь, ветер, удары молний в камень снаружи. Шаги и лай Пса. Здесь вибрации были совсем-совсем чуждыми. Рваными. И вокруг не было совершенно ничего.
– Десять часов по универсальному времени. Системы функционируют на семь процентов. Сход с геостационарной орбиты через шесть-пять-три-шесть-точка-девять. Прошу прощения.
Сидра подпрыгнула и метнулась в сторону, туда, где в стене виднелось тёмное отверстие. Это походило на голос Великана, только он шёл, казалось, сразу из металла, напрямую. Но творения не могут говорить, это закон.
Спрятавшись, она осторожно высунула наружу голову и оглядела коридор. Пусто. За её спиной пространство пересекали пучки проводов и контактов, часть которых были мертвы. У одной платы недвижно застыла маленькая металлическая фигурка, чем-то похожая на Нарна. На низкой колёсной платформе были установлены два манипулятора, один из которых так и повис на почерневшем проводе. Сидра не чувствовала в нем жизни, но все же тронула лапой. Потом осторожно сняла манипулятор с провода и аккуратно уложила рядом. А Нарн остался где-то там, и, наверное, даже Великан его уже не починит.
Она бездумно тронула плату, у которой лежал собрат, который, как порой Нарн, пытался всё сделать не так. Все было просто, и одновременно сложно. Дорожки, связывающие провода, были перебиты, так что энергетические потоки бурлили вокруг, не имея выхода. Но если сделать вот так, и так… Сидра направила в кончик манипулятора больше энергии, ощущая, как плавится под ней мягкий пластик. На то, чтобы продолжить новый, правильный путь, ушло всего несколько секунд, и это хоть чуточку, но утишило горечь.
Выбравшись обратно, Сидра помедлила. Впереди был перекрёсток, и она впервые в жизни не была уверена, куда идти. Пространство вокруг ощущалось почти одинаково. Слева ей представлялось нечто больше похожее на мир, но слишком маленькое и… неправильное.
«Гидропоника»
«Главный склад»
«Мостик»
Слова, написанные на табличках, ничего ей не говорили, но Сидра повернула направо. «Мостик», чем бы он ни являлся, она ощущала как огромное сердце.
Быстрый перестук лап по металлу успокаивал. Даже когда через стены и пол прокатилось очередное объявление, Сидра не дёрнулась. Слова здесь, казалось, не несли угрозы.
– Критическая концентрация углекислого газа. Пожалуйста, не снимайте скафандры.
Коридор с зелёной полосой закончился открытой дверью, за которой тихо мерцала огнями широкая полукруглая панель. Над ней, за обзорным иллюминатором пылал злыми вихрями оранжевый шар, вокруг которого на чёрном фоне рассыпалось множество ярких точек. Посередине комнаты мерцала огромная рваная голограмма планеты – такая же, какую Сидра видела в Доме, только больше и ещё менее цельная.
Ощущение болезни усилилось до дурноты. Сидра прошла сквозь нематериальное изображение, запрыгнула на кресло у панели, потом на саму панель, окунувшись в жёлтые и алые огоньки пузатых ламп, и свернулась в попытке отстраниться от всего вокруг. Здесь ничего не было. И Нарн мог бы жить. И летательный аппарат остался бы у Великана. И Пёс был бы цел: ведь неизвестно, получится ли его починить теперь, когда Великан не умеет больше творить? Сейчас Сидра была даже не против возвращения. Пусть даже её разберут. Она плотно закрыла защёлки на глазах, но от этого стало только хуже. В опорные лапы били волны боли, которые хотелось просто выгрызть – если бы у неё были зубы, как у Великана или Пса.
– Десять часов двадцать минут по универсальному времени. Системы функционируют на семь-точка-три процента. Управляющие контуры реактора штирборта недоступны. Ремонтные системы недоступны. Человеко-часов до функционального состояния приблизительно: сорок тысяч девятьсот пятьдесят девять.
Не выдержав, Сидра спрыгнула под панель, одним движением верхней лапы выкрутила болты с заглушки и нырнула внутрь, в путаницу проводов, водяных трубок и шестерней, часть из которых были оплавлены. Аккуратно срезав и выбросив наружу боковую крышку запаянного блока, Сидра помедлила, вбирая информацию. И потянулась туда, где гнездились самые мерзкие, ядовитые вибрации. Лечить.