В те – же годы отец сам справил остов юрты, после долгих уговоров маме пришлось сделать все остальное для юрты – это войлочные, нижние стенные и верхние потолочные покрытия. Все привязки наружные арканные из конского волоса и внутренние узорчатые, тканые полосы – привязки, чий – твёрдая, но лёгкая стенка юрты, легко сворачиваемый в рулон циновка из тростника. Как и всякое жилье, юрта ставится не просто, и все из чего оно состоит очень трудоёмко. Маме сколько – бы она не противилась, пришлось смириться и с тем, что отныне каждую весну мы всей семьёй, должны были перекочёвывать на джайлоо, просто потому – что вокруг посёлка негде было пасти скотину. Наверное, не стоит говорить, каждый знает, что шахты и карьеры хуже всякого бедствия, земля вокруг посёлка дыбилась, все больше нагромождаясь, зловещими чёрными отвалами. Земля непригодная навеки, напоминала фильмы о конце света, глядя на все это с горечью, невольно задашься вопросом «А может это оно и есть - начало конца, а мы молчаливые свидетели этого конца?»
Так с этих пор каждую весну мы перекочёвывали на джайлоо, вьючным караваном, как это делали мои предки сотни и тысячи лет. Подростком (как и все дети) я был подвижен и любопытен, мне было интересно лазить по горам, открывать для себя все новые и новые места (сейчас спустя многие годы, я знаю, что чувства мои остались все те – же, и эти чувства побуждают меня к написанию этих строк). Тогда – то я впервые и увидел те места с жуткими названиями как ущелье дьяволов и соответственно две ложбинки «чон мыкаачы и кичине мыкаачы – большой мучитель и малый мучитель».
Согласитесь, звучит интригующе. Особенно если другие названия вокруг, напротив прозаичны и скучны как, например, скажем – ущелье «белой кобылы», «солнечный луг» или, например, «красные камни». Хотя ущелье дьяволов я видел раньше, само название не вызывало во мне интереса, может потому – что оно выглядело соответственно, было видно, что к этому приложила старание матушка природа. Ущелье сумрачное даже в полдень, казавшееся еще ужаснее от чёрных валунов, загромождавших все тёмное нутро. «Трудно вообразить, в каком адском огне должно было все это гореть, чтобы до такой степени обуглить эти громады?» Каждый впервые попавший сюда, обходя эти чёрные громады и выбирая тропинку по руслу высохшей речки - готовой декорации мест обитания всяких ведьм и чудовищ, поспешил – бы быстрее покинуть его. Все это обугленное нутро, да еще арчовые кусты, бог знает, как занесенные сюда, такие – же черные как все вокруг, коряво извиваясь и стелясь по черно серым валунам, простирающим к свету темно – коричневые, покрытые струпьями лапы выпрашивая крупинки света как последний нищий выпрашивающий кусок хлеба. Да еще вездесущие вороны, способные, если не испугать, то смутить любого человека, не правда – ли страшновато, если при такой картине еще раздается над головой зловещее, скрипящее, отдающее эхом кар – кар. И вокруг больше ни звука.
А вот узкую долину быстрой речки, называемую «большим мучителем» и ложбинку, находящуюся недалеко, между невысокими холмами называющуюся «малым мучителем», я обходил вдоль и поперек надеясь найти хоть какое ни - будь объяснение тому, почему эти земли были так названы. Вопреки моему воображению, обрисовавшему невесть что, нашел там совсем другое. В сущности, это был один большой лог, разделенный надвое балкой, странно было то – что, несмотря на жуткие названия – это были живописнейшие места. Здесь казалось природа напротив развернулась, не оставив ни одного укромного местечка, не обласканного солнышком. Живописнейшая долина, вся светлая, зеленая, пушистая от сочной травы, искусно обрызганная разноцветием, она никак не претендовала на такие названия. - Неспроста! - решил я тогда. Беспричинно окрестить, обозвать такими жестокими названиями всю эту красоту, сотворенную Всевышним, никому не пришло – бы и в голову. Понятное дело, я не на шутку загорелся желанием узнать, почему и за что они так названы. Историю этой легенды я услышал от отца, правда не сразу. Отец был как уже сказано очень занятым, к тому-же может, наверное, щадил мои чувства, но как-то всё же наступил-таки такой день, когда всё сошлось к тому…а это то что отец в добром душевном настрое в тот день отдыхал – был какой-то праздник.
Ему (отцу) рассказала бабушка, которая вынянчила его, и умерла, когда отцу было девять лет оставив его круглым сиротой. Отец очень любил деда, который умер раньше, когда он был ещё маленьким, а любовь к бабушке и признательность к ней он пронёс через всю жизнь. Он всегда говорил о ней с нежностью. Даже к старости шустрая, подвижная, любознательная с казалось-бы навечно застывшим удивлением в её добрых глазах, бабушка в молодости была развесёлой певуньей – рассказывл он. Потом она стала самой известной на всю округу плакальщицей, сказительницей которая знала множество эпосов и легенд. Даже уже совсем старенькая она неплохо играла на комузе. Вот она то и поведала моему отцу эту легенду, он говорил, что легенда и его не оставила равнодушным.