— Давай поохотимся, — мяукнула она. Приоткрыв рот, чтобы учуять добычу, она направилась вниз по склону.
Надвигались тучи, и к тому времени, когда они поймали немного добычи и вернулись в лагерь, поляна почти опустела. Дождь бил по зарослям колючек. Только Бахрома и Клеверница оставались снаружи. Бахрома сидела возле логова воинов, почти не моргая, хотя капли дождя осыпали её красивую кругленькую мордочку. Пыталась ли она доказать, что погода её не беспокоит, или же все воительницы Небесного племени были мышеголовыми?
Бело—бурая кошка пришла в племя Теней из Небесного племени, чтобы быть с братом Солнцесветницы, Шпилевиком. Недавно Воинский закон был изменён, чтобы позволить менять племя, и быть со своей парой. Кошка из Небесного племени, похоже, была полна решимости показать своим новым соплеменникам, что она такая же храбрая и преданная, как любой воин племени Теней.
Дождь, казалось, также не беспокоил Клеверницу. Она разгребала несвежую, пропитанную кровью грязь вокруг кучи, и её распушенная шерсть была единственным признаком того, что она чувствовала холод. Всё, что осталось от вчерашней добычи, — это лягушка и сморщенная крыса, которую никто не захотел брать, когда она была свежей, и уж точно не захочет теперь.
Лягушка и крыса выглядели ещё более неаппетитно, когда Солнцесветница положила рядом с ними своего пухлого скворца.
Чайка положила рядом мышь и посмотрела на не съеденную добычу.
— Мне выбросить их за пределами лагеря? — спросила Чайка Клеверницу.
Глашатая племени Теней нахмурилась. — Добыча не должна пропадать зря, — мяукнула она. — Особенно когда Голые Листья так близко. В другую луну мы, возможно, будем благодарны за них.
— Я съем лягушку, — предложила Бахрома, направляясь к ним.
Клеверница подмигнула ей. — Оставь это на потом, — мяукнула она. — Сейчас в детской нужно поменять подстилки.
— Я сделаю это, — засияла Бахрома, и Солнцесветница задумалась, была ли она действительно рада помочь или просто испытывала облегчение от того, что ей дали более лёгкий способ доказать свою преданность племени Теней, чем поедание несвежей лягушки.
— Возьми с собой Пижмолистую, — добавила Клеверница. — Она знает, где растет самый густой орляк, — когда Бахрома направилась прочь, Клеверница крикнула ей. — Логово учеников пусто. Положите туда всё, что вы собрали, чтобы оно высохло, прежде чем мы сделаем из него подстилки, — она повернулась к Солнцесветнице и ободряюще моргнула. — Хороший улов, — мяукнула она, похлопывая скворца лапой.
Солнцесветница фыркнула. Даже глашатая преувеличивала её заслуги.
— Он ничем не лучше любой другой добычи.
Клеверница перевела взгляд на Чайку.
— Отнеси скворца в логово целителя, — приказала она. — Лучесвет, должно быть, голоден, — она снова посмотрела на Солнцесветницу. — Ты можешь отнести мышь в детскую.
Солнцесветница сузила глаза. То ли глашатая пыталась защитить её от необходимости видеть Лучесвета, то ли она пыталась защитить Лучесвета от встречи с ней? — Я поймала скворца, — пробормотала она. — Я возьму его, — она собиралась показать своим соплеменникам, что ей плевать на ситуацию с Лучесветом. Не дожидаясь реакции глашатаи, она подхватила скворца и направилась к щели в густых зарослях, ведущей к логову целителя.
Протиснувшись внутрь, она замешкалась, когда поняла, что ни Лужесвета, ни Тенесвета там не было. Только Лучесвет. Когда она вошла, он сидел в своём гнезде, белые пятна на его рыжей шкурке светились в тусклом свете, и она замерла, когда он посмотрел на неё, и её гнев испарился. На место ему пришло стеснение. Что она собиралась сказать? Подумает ли он, что она пришла просто повидаться с ним? Что добыча — это предлог?
Его нос дёрнулся, и он взглянул на скворца, свисавшего у неё изо рта. — Это для меня?
Она пронесла скворца через всю берлогу и опустила рядом с его гнездом.
— Клеверница велела мне принести тебе что—нибудь поесть, — она надеялась, что он не узнает, что она настояла на этом. Но, отступив назад, она почувствовала вспышку негодования. Почему он не должен узнать? Разве это преступление — заботиться о нём? Они всё ещё были соплеменниками, не так ли? Они должны были быть друзьями. В желании принести ему еду не было ничего плохого. — Как твой вывих? — спросила она. — Всё ещё болит?
Лапа, поврежденная при камнепаде, всё ещё была укутана листьями; припарка под ними пахла лесной землей после дождя.
— Только немного, — Лучесвет перегнулся через край гнезда и обнюхал скворца. — Это ты поймала?
— Да, — Солнцесветница переминалась с лапы на лапу. Осознавая, что выглядит суетливой, она заставила себя стоять спокойно. — Я ходила на охоту с Чайкой.