Должно быть, мать назвала его Пламечком только потому, что надеялась, что он вырастет таким же, как легендарный предводитель.
Это было несправедливое бремя, и он не собирался извиняться за то, что хочет быть самим собой, а не бледной тенью другого кота.
— Ночегрив? — мяуканье Львиносвета вывело его из задумчивости, и Ночегрив понял, что остальные члены патруля смотрят на него. — Ты слушаешь?
Он выпрямился. Было очевидно, что он не слушал, и его окатил стыд. — Прости.
Львиносвет сурово посмотрел на него. — Я думал, ты рад, что идёшь в патруль.
— Да, — мяукнул Ночегрив.
— Нам не следовало брать с собой воина, у которого в шерсти ещё сохранился запах логова учеников, — проворчал Берёзовик.
Ночегрив бросил взгляд на светло—коричневого кота, но Берёзовик даже не смотрел на него. Он смотрел на Львиносвета.
— Мы должны принести в лагерь по две добычи каждый, — мяукнул золотой воин. — В лесу много добычи, но чем ближе мы будем к Голым Листьям, тем настороженнее она будет. Мы будем двигаться тише, если разделимся на пары.
— Я пойду в паре с Берёзовиком, — быстро мяукнула Острошёрстка.
— Я пойду с Плавником, — Изюмница придвинулась ближе к коричневому коту.
У Ночегрива зачесались когти.
«Никто не хочет идти со мной».
Львиносвет взглянул на него.
— Тогда я возьму Ночегрива.
Это было разочарование в его мяуканье?
«Спасибо за услугу».
Ночегрив сглотнул обиду. Он им покажет.
— Я хочу, чтобы к следующей луне куча свежей добычи была полна, — продолжил Львиносвет. — Голые Листья — наш последний шанс хорошо поесть, и мы должны использовать его по максимуму.
Берёзовик направился прочь, Острошёрстка поплелась за ним. Плавник и Изюмница оглядывались по сторонам, словно всё ещё решая, где поохотиться.
Львиносвет вильнул хвостом.
— Давай, Ночегрив, — мяукнул он. — Посмотрим, сможем ли мы найти добычу в зарослях возле границы Небесного племени.
— Мы пойдем с тобой до Небесного дуба, — мяукнул Плавник.
Небесный дуб. Ночегрив навострил уши. Там должны быть белки. С нетерпением он последовал за Львиносветом, Изюмница и Плавник направились к огромному дереву. Листья собрались в сугробы вокруг его корней, и при каждом порыве ветра ветви дерева трещали.
Ночегрив посмотрел вверх. Желуди, созревшие среди гроздьев листвы, привлекли добычу. На высокой ветке скорчилась белка. Другая белка проскакала по стволу. Ночегрив облизал губы. — Мы тоже можем охотиться на белок, — с надеждой пробормотал он.
Львиносвет щелкнул хвостом. — Надо бы найти что—нибудь поближе к земле.
Лапы Ночегрива подкосились от возмущения. «Это… Нечестно». Он остановил себя, прежде чем произнести это вслух. Он не хотел показаться спорщиком. — Ладно, — промяукал он вместо этого.
Когда Изюмница и Плавник ушли к дубу, Львиносвет показал Ночегриву, чтобы тот следовал за ним по нижней части подъёма. Когда они уходили, Ночегрив с сожалением оглянулся. Ему так хотелось оставить Кувшинку позади, но Львиносвет вёл себя скорее как наставник, чем как соплеменник. Он шёл за золотистым котом, пересекая ложбину, где кизил теснил тропу, пока они не вышли на небольшую поляну, окружённую буковыми деревьями. Когда они остановились на опушке, из—за ствола вынырнула белка и запрыгала по усыпанной листьями лесной подстилке.
Кровь Ночегрива бросилась вскачь. Дрожа от возбуждения, он присел в охотничью стойку, когда белка остановилась у подножия дерева. Она принюхивалась к собранным там листьям, явно не подозревая о появлении воинов, но уши её двигались, настороженные в ожидании любого звука.
Ночегрив заставил себя не шевелиться. Под его шкурой пульсировала решимость. Он не зря провёл все эти луны в тренировках. Он собирался доказать, что может поймать белку не хуже любого воина.
— Оставайся на земле, — приказал Львиносвет.
— Но Кувшинка научила меня охотиться на деревьях.
— Ты ещё неопытен, и я не хочу рисковать…
Ночегрив перестал слушать. Он не собирался упускать эту возможность из—за спора с соплеменником. Прижавшись животом к земле, он подался вперёд, но тут взгляд Львиносвета упёрся ему в спину. Он заколебался. Внезапно ему показалось, что его оценивают. Он сузил глаза. В качестве ученика он дважды потерпел неудачу, и оба раза оценка касалась его суждений, когда дело касалось охоты. Но теперь он был воином, и на этот раз он не собирался совершать ошибок.
Белка рылась в листьях у подножия дерева, поглощенная поисками орехов. Но её уши всё ещё подрагивали. Она прислушивалась к любым признакам опасности. Ночегрив поднял хвост, чтобы он не волочился по земле. Не высовываясь, он молча поставил одну лапу перед другой.