— Не хочу отрывать отца, — моя маленькая ложь против их вранья, смотрелась не невинной шалостью. Скорее осознанной необходимостью, — но мне нужно срочно связаться со своим экипажем. Ребята волнуются за меня, столько дней прошло!
— Юль, я была бы рада, но твой отец запретил, — просто и коротко ответила Венера. — Прости. И насколько я в курсе, сейчас твоих лучше не беспокоить.
— Почему?
— Им не до тебя, поверь, — мягко ответила собеседница, отцепляя мои пальцы от своей руки, — но всё образуется, я уверена. Ты отдохни, прими душ. Я через часик к тебе загляну. Проверю, как себя чувствуешь. Кстати, я там положила тебе кое-какие вещи. Это из моих запасов. Всё новое, не переживай.
— Спасибо. А папа, он знает о..
— Знает, — понимающе улыбнулась Венера.
— И?
Не то чтобы я страшилась реакции отца, вовсе нет. Просто именно сейчас мне хотелось знать, о чём он говорил глядя на показания голографической панели. Последние события волной накатили, смяв привычный жизненный уклад. И пропустить хоть что-то не хотелось.
— Ты выжила и для него это важнее. Так что иди в душ, а после отдыхай. И выбрось все лишние мысли из головы. Волноваться будущим мамочкам вредно.
Мысль о гигиене была своевременной. И я, кивнув Венере, отправилась принимать душ. Хотелось подумать о многом. В первую очередь о собственной беременности. А ещё об отце и о том наказании, которое вот-вот обрушится на его голову из-за меня.
И всё же, прибытие на Землю оказалось куда как прозаичнее, чем мне виделось до сих пор. Отца сослали в наш загородный дом до выяснения всех обстоятельств. Именно отсюда он выезжал на какие-то заседания и разбирательства. Меня же направили на флагманский корабль, как и было решено изначально. Однако я даже не успела добраться до космической станции, как меня завернули. Как оказалось, по причине моей беременности полагалась отсрочка. Хотя подозреваю, дело в том, что друзья отца попросту решили сделать ему одолжение. А впрочем, истории о беременной стажерке я слышала в Академии. И девицу тоже вернули на Землю. Так что, возможно, никаких особых привилегий для меня не было.
И вместо того, чтобы отправиться на стажировку, я жила в загородном доме. Меня это не напрягало, ведь всё здесь было знакомо. Только каждый вечер, перед тем как лечь спать, я подолгу смотрела в звёздное небо, пытаясь угадать, где сейчас находится мой экипаж. А пообщаться-то нам так и не удалось. Конечно, со слов отца я знала, что капитан Танер с командой действительно скоро получит страховку. И что какое-то время им снова придётся работать под крылом военного ведомства. Гораздо важнее оказалась информация по стажёрам. Новости оказались совершенно безрадостными. Шеатар и рас были распределены на другие корабли и уже приступили к выполнению задания на новом месте.
— Юль, — голос Венеры, раздавшийся из-за двери, вывел меня из состояния созерцания широкого луга, обрамлённого смешанным лесом, — к тебе можно?
— Да, конечно, заходите, — пригласила я, попытавшись придать своему лицу миролюбивый вид.
Папина любовница на время беременности так же была отстранена от работы. Оказывается, ей уже давно можно было покинуть звездолёт. Но именно из-за моего отца она оставалась в строю, видясь с собственным сыном лишь в моменты возвращения на Землю. Детям не место на боевом корабле, но полагаю, причина одного единственного маленького послабления крылась в моём отце. И именно тогда я и увидела их на Глизе.
— Как спалось? — поинтересовалась я у женщины. Её сын Павлик, уже катался на качелях под окнами, так что мы точно знали, чем он занят. Кстати, он оказался неплохим мальчишкой, и мы даже подружились. Украдкой от матери пробирался ко мне в комнату, чтобы забросать десятком вопросов о космосе. Ребенок грезил небом, определив себе в кумиры генерала Елагина.
— Хорошо, спасибо. Жалко будет забирать его отсюда, — произнесла женщина, глядя в окно на сына, — но завтра мы уезжаем к себе.
Вот уже два дня они жили у нас. Наши отношения с Венерой были странными. С одной стороны мы как-бы нашли общий язык. И это оказалось не так уж сложно, особенно по причине совместной тревоги за отца. С другой, каждая из нас слишком независима, чтобы привязываться друг к другу. Да и надо ли это? По крайней мере, на этом этапе общения меня всё устраивало. А ещё не отпускала тревога, которая денно и нощно не давала расслабиться. Я ужасно скучала по шеатару. Каждую ночь мне снились невероятно синие глаза, заглядывающие в самое сердце. Ирбис ни о чём мене не говорил и не спрашивал. Он молча смотрел, словно пытался запомнить. И проснувшись, мне было очень больно.