— Ты её не вини, — с ходу произнёс Холгерт, останавливаясь рядом с Романом. — Она не знала, что я приеду.
— Наследник, — Краснов специально выделил титул Богарта, — я думал, мы друзья. По крайней мере, мне так казалось.
— Я бы хотел тебя таковым считать, — честно признался шеатар, бросив взгляд в сторону веранды. Оттуда доносились встревоженные возгласы Юлии. Но Май со свойственной ему привычкой много говорить, отвлекал, как мог. — Но когда между нами стоит женщина, это довольно трудно. И всё же, хочу, чтобы ты знал. Я прибыл сюда с целью разыскать Юлю. Выступление в Академии для меня вторично.
— Знал бы, не показывал её на Дельране, — припомнил Краснов. Сейчас он уже не торопился уйти. А желание поговорить у собеседника обычно приносит неплохие результаты. Богарту не хотелось, чтобы этот человек винил во всём Юлию.
— Это не имело значения. Я уже тогда разыскивал свою пару.
— Что? Как ты назвал её? — Удивлённый голос Романа должны были услышать все оборотни. И даже те, что охраняли семью генерала. Впрочем, снежный барс хотел, чтобы они тоже поняли, это не прихоть. И в следующий раз будут более сговорчивы и пропустят гостя. Понятие пары для любого оборотня священно.
— Ты что-нибудь слышал о таком?
— Читал.
— Значит, должен понять. — Холгер сделал шаг навстречу своему собеседнику. — В общем, не вини Юлю. Она вообще лучшая. И меня точно не видела очень давно. Я виноват перед ней.
— Почему её бросил? Беременной?
— Не бросил. Так получилось. И про беременность тогда ничего не знал.
Посвящать постороннего человека в свою личную жизнь Холгер не собирался. Но вопрос прозвучал, а грубить не хотелось. Да и понравился наследнику Краснов, видел его в работе. Там, где можно наладить взаимодействие и общение, ругаться не имело смысла.
— В общем, ты нормальный мужик. Это у нас всё непросто. Сам видишь, — Хол кивнул в сторону веранды, откуда перестали доноситься голоса. Наверное, дошли до чая. Зверь просился наружу, чтобы прогнать соперника, заставить его улепётывать. Но человеческая половина шеатара удерживала от необдуманных поступков. — Мир?
Помня человеческие обычаи и повинуясь внутреннему порыву, Богарт протянул руку Краснову. И тот, чуть помедлив, скрепил рукопожатием.
— Знаешь, будь на твоём месте кто-то другой… — признался Роман.
— Верю, — совершенно серьёзно ответил ирбис.
Человек ещё что-то хотел произнести и даже слегка нахмурился, но промолчал. Прощаясь, махнул рукой в сторону веранды, а потом направился к воротам. И те, повинуясь незримой команде, раскрылись, выпуская гостя.
Юлия Елагина
— Май, — произнесла Венера, — помогите мне здесь всё убрать. А Юле надо поговорить с Холгером. Я права?
— Конечно, — благодарно согласилась я, прижимая к себе детей.
Удобный случай, ничего не скажешь. Только перед Ромкой стало как-то неудобно. Кажется, год назад, когда я сбежала из кафе, подобного чувства у меня не возникало. Всё-таки мне обязательно нужно ему позвонить и объясниться. Не прямо сейчас, чуть попозже.
Я видела, как ворота сомкнулись за Красновым, как снежный барс повернулся и направился в сторону дома. Холгер шёл медленно, но уверенно. И выглядело это так, словно он сейчас перебирал те предложения и оправдания, что заготовил для меня.
Но шеатар удивил.
— Юль, я тебе сегодня не говорил, что люблю тебя.
— Не говорил. — Я по-прежнему держала на руках Есению. А Арсений выглядывал на нас из-под стола. Слова Богарта достигли своей цели. Ведь даже такое выражение чувств с его стороны для меня было очень важным.
Холгер подошёл ко мне, обнял, поцеловал в висок, потом осторожно погладил ручку притихшей Есени.
— Какая она у нас хрупкая, — благоговейно произнёс шеатар, подушечками пальцем коснувшись гладкой щёчки дочери.
Я промолчала, любуясь этой нехитрой лаской. Сейчас мне захотелось все разногласия оставить на потом. Давно мечтала, чтобы на меня Хол смотрел с обожанием. А узнав о детях, так и вовсе подпрыгивал от радости. При виде нас эти синие глаза лучились так искренне, так по-настоящему, что именно сейчас я решила не отстраняться. Всё потом. Чуть-чуть попозже.
В этот момент немного резкие и вместе с тем жалобные звуки раздались из-под стола. И Холгер, намеревавшийся ещё что-то сказать, повернулся к сыну, присел на корточки.
— Иди ко мне, малыш, — произнёс он и похлопал по коленке. Прижавший свои короткие ушки маленький ирбис послушно потрусил к отцу. И вот как не поверишь в природный магнетизм оборотней? И то, что зверь своего младенца в любом обличье узнает?