Как все просто в мире этой чудесной женщины! «Кристиночке любофф нада» - и все беды уйдут. Мне бы тоже любовь пригодилась, но тут что-то у нас с Алексеем идет не так.
Он позвонил вечером, сам.
- Здравствуй, Оля, - муж замялся, как будто и не знал, что сказать дальше.
- Здравствуй, - отозвалась я, заполнив паузу. – Как все прошло? И как ты там?
- Как я? Устал очень. Морально в первую очередь. Но все относительно в этом мире. Скверно, потому что умерла мать моей дочери, деду дважды неотложку вызывали, а Кристина с детским психологом сейчас общается, таблетки принимает. Счастье еще, что мы с дочкой и дед граждане России, а то ювеналку бы подключили, могли и ребенка отобрать.
Алекс сделал паузу, и я не прерывала эту напряженную тишину.
- После похорон стало полегче. Знаешь, будто целую неделю старался дышать, набирал воздух в легкие, а выдохнуть не получалось. И столько уже внутри этой смеси жгучих, горьких газов скопилось, что еще немного – и на разрыв…
Муж снова замолчал, и хотя звонок был без видео, так и представляла, как он держит левой рукой телефон, а пальцами правой трет лоб и переносицу – как обычно, в минуты тяжелых мыслей или переживаний. Сердце сжимается от желания проявить сочувствия, но не будет ли это слабостью по отношению к обманщику, манипулирующему моей жизнью в обмен на исполнение договоренностей с тестем?
- Прошло все достойно. Народа почти не было, родственников в семье мало, даже дальних, и не каждый в другую страну поедет, да и за день непросто добраться. А в Испании с похоронами не тянут, если причина понятна и под надзором врачей человек… почил, - с трудом подобрал он слово. – В нашем случае полицейское расследование быстро прошло, все по камерам на доме видно, внешнего воздействия не обнаружено, да и свидетели были, соседи за забором. Видели, не успели только. Потаскали нас с дедом, конечно, как приехали, на какие только вопросы не отвечали. Мне больше не полицейские, а бывший муж Регины мозг поломал. Прилетел из Индии, все интересовался, что ему в наследство причитается, но там без вариантов. Дед еще при женитьбе проконтролировал, чтобы юристы договор брачный грамотно составили, и завещание было. Все Кристине отойдет.
Меня слегка покоробило, что в день похорон он рассказывает, в сущности, о совершенно постороннем человеке, бывшем своей бывшей. Положа руку на сердце, и Регина мне близка не была. Но о ней – либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Все почему-то забывают, что у этого выражения есть и продолжение, останавливаясь на «ничего». Но кто я такая, чтобы резать правду-матку или рассуждать о чужих деньгах. Алекс – да, право имеет, особенно учесть, что покойная много чего получила во время развода из имущества, им заработанного. Но я-то не об этом спрашивала.
Наверно, Зайцев уже достаточно хорошо узнал меня за эти месяцы, потому что недосказанность почувствовал, мою излишнюю сдержанность и отстраненность. И даже что-то похожее на оправдание в его голосе звучало.
- Достал меня этот Джагат за пару дней. Лез и лез под шкуру, с наследством не вышло, так денег хоть на обратную дорогу вымораживал. А мне не до него было, совсем. Дед не выдержал, сунул ему сколько-то сотен евро, чтоб глаза не мозолил.
- Но позвонить-то мне можно было. Или хотя бы на звонки ответить нормально. Тебе не приходило в голову, что я тоже человек, что могу волноваться, переживать. Особенно после заявления твоей дочери о том, для чего ты на мне женился.
- Кристина мне рассказала, Оля. Не могу сказать, что она солгала, но это старая правда, обнулившаяся. На самом деле verum in caeco est – истина сокрыта глубоко.
Шмыгаю носом. Ах, эта врачебная привычка вставлять латынь… И скрыта глубоко, и обнулилась. А больше ничего у нас не превратилось в ноль?
- Ты плачешь?
- Да, - честно отвечаю, - потому что мне больно.
- Прости, родная, я не хотел причинять тебе боль. Ты очень важна для меня, помнил о тебе все эти дни.
- Слова, слова…
- Конечно, слова не так много значат, как дела и поступки, но давай обсудим все, когда я вернусь – глаза в глаза. И еще надо поговорить о Кристине.
- И не только. Надо поговорить о нас.
После этого разговора я проревела полночи.
48. «Не дави на него»
Рабочее утро сопровождалось брюзжанием управляющего:
- Да что ж такое, полна контора народа, а на учебу отправить некого. Получу опять по шее от гендира!
- А пошлите меня, Иван Ефремович, - решительно захлопнула ежедневник. Начальник удивленно поднял бровь.