- Очень, спасибо!
Отрываю от стебля ромашку, кидаю в рот горсть ягод и спешу наверх за Алексом и цепляю цветок ему за ухо. Наши поцелуи пахнут земляникой, ветерок надувает тюль, словно парус. Прикрываю глаза, и кажется, что мы плывем вдвоем по бескрайнему голубому небу, как по реке.
- Алеша, - резко сажусь на кровати, потянув на себя покрывало. – Я тебя очень прошу, останови Перегудова! Он развернул бурную деятельность, непременно хочет вылепить из меня героя и наградить медалью за спасение утопающих.
- Серьезно? – взметнул вверх бровь Алекс. – А ты сопротивляешься?
- Какое там «сопротивляешься»? Я против, категорически, - шлепаю мужа по обнаженному плечу.
- Еще и дерешься, - перехватывает мою руку, целует ладошку. – Гудок мне вроде намекал что-то…
- Не только намекал, но и сделал, - заворачиваюсь в покрывало, как в тогу. – Ко мне в больницу даже начальник какой-то эмчеэсовский приходил, еле выпроводила. Того и глядишь, журналисты начнут приставать и хвалебные статейки писать.
- А тебе…
- А нам, - прерываю его, - нам, нашей семье этого не надо!
- Ладно, приторможу, - смеется муж, поднимаясь с кровати. – Тогу сними, негероическая женщина, обедать пора. Да и Крис с заимки вот-вот вернется.
Нашу девочку мы ждали, сидя на скамейке на обрывистом берегу возле мостков. Наблюдали, как двое нанятых Алексом мужичков аккуратно демонтируют опасный, чуть не ставший фатальным, деревянный объект, чтобы никто больше не полез на подгнившие доски.
Крис появилась на опушке бора не одна, а в сопровождении четверых парней, наших спасителей. Приметная разноцветная макушка прикрыта голубой кепкой, под которую убраны все волосы.
- Алеша, это что, постоянный эскорт?
- Ну да, парни решили взять шефство над своей «крестницей», созваниваются на дню раз пять, доводят до заимки и обратно. Польза от них есть, да. Дрова вот Сан Санычу под навес сложили, к примеру.
- Тебе не кажется эта дружба странной, четверо взрослых ребят и девчонка четырнадцати лет?
- Оля, не включай мамку-наседку, - отмахнулся от комара Алекс. – Нормальные ребята, мы с ними вместе проект по паркуру замутили. Старшему, Павлу, уже двадцать один, педколледж закончил, в местной школе учителем физкультуры работает. Артем в академии учится, остальные двое нынче выпустились, в универ планируют.
Алекс поднялся со скамьи, пожал парням руки, и они направились вниз по берегу, в сторону спортплощадки. Кристина тем временем подошла, села рядом со мной, тяжело вздохнула.
- Мне папа велел у тебя прощения попросить и спасибо сказать. Так вот, спасибо.
Отодвигаюсь к краю скамьи, смотрю на падчерицу, поджавшую губы в тонкую линию. Молчу, жду, когда выскажется. Наконец Кристине надоело наблюдать за мужиками, что уже сложили в штабель снятые доски и перила, собрали инструменты, перекурили и ушли по своим делам. Девочка повернула голову в голубой кепке, сверкнула льдом своих глаз в мою сторону:
- А ты почему молчишь? Я ведь сказала: «Спасибо!», - легкая издевка прозвучала в ее голосе, но я заметила. И выдержала паузу.
- Жду, когда ты скажешь не то, что папа велел, а что сама думаешь.
- Я тебя не просила меня спасать! – до звенящей ноты повысила голос Крис.
Спокойно пожимаю плечами:
- А я не просила тебя тонуть. Но позволить тебе это сделать не могла.
- Меня сейчас все обвиняют, - на глазах девчонки заблестели слезы. – Что я специально спрыгнула, а ты меня вытащила из холодной воды, ребеночком рисковала.
- Кто тебя обвиняет, Кристина? Папа? Сан Саныч? Бабули? – мой голос все так же размеренно спокоен.
- Нет, - мотает головой. - Папа меня только все время обнимает и вздыхает, бабули плачут, Ануш говорит, что в церковь ходила и свечки ставила. Баба Маша каждый день пироги с булочками стряпает и парней кормит, Сан Саныч их мушкетерами прозвал. Ребята паркуром занимаются, и папа сказал, что площадку спортивную новую им оборудует, специальную, для паркурщиков. И еще он часы каждому из них приготовил, с гравировкой. Вручать будет на открытии площадки. А в деревне на меня косятся. И в магазине обсуждают.
- Тебя волнуют эти сплетни? – удивленно поднимаю бровь.
- Ну, как… - ковыряет кроссовкой жухлый пучок травы, растущий из песка. – Папа говорит, что мы здесь живем и должны уважать соседей.
- Уважать – это одно, слушать сплетни и воспринимать их на свой счет – совершенно другое, - заправляю выбившуюся из-под кепки зеленую прядку, подросток раздраженно поводит плечом. – Людям может быть скучно, у них в семье, возможно, происходит нечто несравнимо худшее, но они это скрывают. Завидовать могут, в конце концов. И что, обращать на это внимание? Остальные посплетничают – и забудут, новые истории для обсуждения появятся. У нас своя жизнь. Важно то, что думают и говорят тебе твои близкие люди.