А нагрузка ее все возрастала.
Летчиков, штурманов, техников, вооруженцев изумляло мужество, стойкость, высокое чувство долга, присущее нашему старшему инженеру. Днем Озеркова проводила технические осмотры, проверяла выполненные работы, учила вновь прибывших. А ночью - отправляла машины на боевые задания и обязательно встречала их. Замечательная спортсменка, она не только была непременной [201] участницей всех спортивных соревнований, но и отвечала за строевую подготовку…
В 1943 году старший инженер полка Софья Озеркова получила первый орден.
А каких прекрасных специалистов она воспитала!
Взять хотя бы оружейниц. Сложна и кропотлива их работа, особенно ночью, в условиях затемненного аэродрома, когда выполнять самые опасные операции приходилось на ощупь. И тут наши девушки были на высоте. Лидия Гогина, Татьяна Масленникова, Мария Марина, Зинаида Вишнева, Анна Шерстнева и многие другие в темноте по капсюлю определяли тип взрывателя. А чтобы определить, закрыт или открыт замок бомбодержателя, им достаточно было прикоснуться к нему.
Одно из самых важных условий в работе оружейников - быстрота. Самолет не должен простаивать на старте ни одной лишней минуты. Это девушки хорошо уяснили себе. Если раньше на снаряжение машины у них уходило 30 минут, то позднее самолеты обслуживались за 6-7 минут. А мастера по вооружению Мария Логачева и Зинаида Вишнева управлялись с этим ответственным делом за 3 минуты.
С великой благодарностью вспоминаю я моего замечательного друга Веру Мамепко. Всю войну она мечтала стать штурманом. Штурманом Мамепко так и не стала, зато авиатехник из нее получился отличный.
Или взять, к примеру, инженера полка по спецоборудованию Клавдию Илюшину. В ее подчинение были назначены на должности техников Поля Ульянова, Вера Бондаренко, Оля Голубева и Тоня Павлова. Первые две девушки оказались вполне подготовленными и сразу стали прибористами. Олю Голубеву и Тоню Павлову пришлось назначить электриками, хотя у них о будущей работе даже представление было весьма приблизительное.
Занятия с девушками пришлось начинать с азов. Илюшина не пожалела ни сил, ни времени, и труды не пропали даром - ее подчиненные стали специалистами своего дела. Самолет у нас был маленький, а всем нам очень хотелось, чтобы относились к нему с большим уважением. Может, именно поэтому прибористы и электрики Илюшиной старались оснастить «ласточку» всеми техническими новинками того времени. Прежде всего они провели на самолетах электропроводку. Затем на нескольких из [202] них установили фотооборудование для фотографирования. Позднее стали внедрять малогабаритные радиостанции для связи на близких расстояниях и разведки погоды. Для ночной посадки По-2 при тренировочных полетах инженер Илюшина приспособила вместо фар подкрыльные факелы.
В письме, полученном мной уже в послевоенные годы, Клавдия Илюшина вспоминала одну из декабрьских ночей 1944 года, когда полк совершил 324 боевых вылета. Восхищаясь летчицами и штурманами, Илюшина очень скромно упоминала о работе своих подчиненных. А ведь каждая девушка-вооруженец только за одну ту ночь подвесила к самолетам не меньше трех тонн бомб! Вдумайся в эту цифру, читатель, она красноречиво говорит о многом.
Работа наших специалистов наземной службы только на первый взгляд и только непосвященным могла показаться не очень важной. Мы же, летчицы, всегда высоко ценили их труд и очень дорожили их дружбой. Ведь именно им, этим скромным и неутомимым труженицам, мы были обязаны всеми своими успехами.
* * *
Захватив плацдармы и укрепившись на западном берегу реки Нарев, наши войска начали подготовку к последнему и решительному штурму укреплений Восточной Пруссии.
На этот раз передышка оказалась короткой. Внезапное наступление гитлеровских войск в Арденнах застигло армии США и Англии врасплох. Наши тогдашние союзники взмолились о помощи, и 12 января 1945 года на всем фронте от Балтики до Карпат вновь заговорили советские пушки. Фашистское командование вынуждено было приостановить наступательные операции на Западном фронте и стало спешно перебрасывать свои войска на восток.
Соединения 2-го Белорусского фронта начали активные действия через день после других фронтов. В ночь на 14 января наш полк работал в районе Жабичина. Низкая облачность и туманы сильно затрудняли прицельную бомбежку объектов, и все же мы сумели подавить несколько огневых точек противника и вызвать очень сильный взрыв.
К ночным вылетам вскоре прибавились дневные. Они не были обязательными. Просто из дивизии прислали радиограмму с просьбой составить список летчиц, которые [203] пожелают летать днем. Разумеется, все экипажи тотчас дали свое согласие. Мы стали летать днем и ночью, снабжая боеприпасами вырвавшиеся далеко вперед наземные части.
Вот когда пригодился опыт боев за Керчь! Только теперь нам приходилось не просто, как раньше, доставлять груз в заранее известные места, а предварительно разыскивать свои части. Летать для этого нужно было совсем низко, под ожесточенным ружейно-пулеметным огнем противника. Посадки случалось совершать в самых непредвиденных, подчас невероятных условиях.
Первой тогда пострадала заместитель командира эскадрильи Зоя Парфенова. 29 января 1945 года полк получил задание перебросить в Кресин боеприпасы наземным войскам с посадкой в этом пункте на очень ограниченной площадке.
Погода стояла хоть плачь: облачность 10 баллов, а высота 100-150 метров. К тому же шел сильный снег. Видимость была столь плохая, что земля еле просматривалась.
Зоя Парфенова и вылетела первой на это задание. Дело предстояло не из легких: линия фронта в том районе была нечеткой, имелся риск внезапно оказаться над фашистами.
Пролетая близ предполагаемой линии фронта, Зоя обнаружила скопление войск, которые начали обстреливать ее По-2. Непрекращающийся снегопад залепил козырек кабины. Ориентироваться стало еще труднее. А Зоя летела одна, без штурмана. Вести самолет и одновременно следить за ориентировкой в таких сложных метеоусловиях было очень трудно. Но полет продолжался.
Показался населенный пункт Басскенхоф. Зоя увидела на земле движущиеся танки, пехоту и пошла на снижение, чтобы найти удобное для посадки место. Снизившись еще немного, летчица, к великому своему ужасу, различила на танках черные кресты. Это были фашисты. Словно электрический ток пробежал по ее телу. «Вот бы сюда бомб, да побольше!» - лихорадочно подумала Парфенова. Но под плоскостями самолета и в задней кабине находились только ящики с боеприпасами. Резко развернув машину, Зоя повела ее на восток. Но фашисты заметили красные звезды на крыльях По-2. По плоскостям, по фюзеляжу полоснули пулеметные очереди. Разрывы снарядов [204] будто облаком окутали кабину летчицы. Зоя почувствовала резкую боль в правом бедре. Надо было скорее уходить.
Раненая летчица нашла в себе силы продолжить поиск. Доставленные ею снаряды очень выручили наших артиллеристов.
В это время наш полк обрабатывал вражеские позиции под Насельском, Новы-Двуром, Плоньск-Гурой, Воровицами, Плоцком, а также действовал по переправам у Грауденца и Нозенбурга. За десять дней, что мы там работали, По-2 подавили огонь 16 артиллерийских батарей, уничтожили несколько пулеметных и минометных точек, склад боеприпасов, вызвали 10 пожаров и более 30 сильных взрывов.
Наступление советских войск шло успешно. В двадцатых числах января они вышли к границам Восточной Пруссии. Полк перебазировался в Бурше, что вблизи Млавы, а оттуда в начале февраля - в Шарлоттенвердер, уже на территорию самой Германии.
Сбылось то, о чем мы думали все эти годы, ради чего переносили тяготы войны, не жалели жизни. Позади осталась истерзанная родная земля - разрушенные и спаленные врагом села и города, могилы тех, кто пал в сражениях. Сердца наши были переполнены гневом. Но в груди солдат клокотала ненависть к фашистам, а не к мирному немецкому населению. Ступив на территорию врага, мы не питали злобы к немецкому народу. Нам, советским людям, были неведомы звериные инстинкты.