Господи, подумалось Никите, речь о судьбах человеческих идет, а он твердит об уважении. Ну и дубина же! Ничего понимать не хочет.
— Так что тебе от меня надо-то? — Ему уже надоел этот разговор.
— Что надо? — переспросил Л.М. — Надо, чтобы ты от девчонки отстал. Ушел, испарился, исчез, другую бабу завел!
— Нет, — сказал Никита. — Этого я сделать не могу, извини.
— Погоди! Есть хорошее предложение.
— Ну давай.
— Что ты скажешь о ста тысячах?
— Чего?
— «Зеленых», разумеется.
— Большие деньги, — сказал Никита спокойно. Он уже понял, что сейчас последует, но даже не рассердился. Такие уж это люди. Считают, что все покупается и продается. Ему вспомнился разговор с Аллой о настоящей цене. Теперь те слова казались сущей глупостью.
— Ты их получишь! — В голосе Л.М. послышались торжественные ноты, словно он собирался вручить Никите олимпийскую медаль или Нобелевскую премию.
— И для этого, конечно, я должен отказаться от Аллы?
— Разумеется!
— А что, может, взять, эти баксы и рвануть с Аллой на море? Вот и решение вопроса. Носорог как-нибудь здесь перетопчется. Нет, так нельзя. Во-первых, просто нечестно получится, а во-вторых — попробуй отними у таких, как Л.М., самое дорогое — деньги. Мало потом не покажется. Они многое могут понять и простить при соответствующих обстоятельствах, разумеется. Но деньги — это святое, тут никакие объяснения не имеют силы. За деньги они кому угодно голову открутят.
— Не пойдет, — вздохнул Никита.
— А что мешает? — Носорог начинал злиться.
— Да ничего, в сущности. Только если бы я был способен взять эти деньги, Алла меня точно не полюбила.
— Ты думаешь, она тебя любит? — все больше раскалялся Л.М.
— Надеюсь.
— Дебил! Да ты для нее — экзотика вроде папуаса! Бесится девка, вот и бросается на редкие штучки!
— Ну, не такой уж я и редкий, — рассмеялся Никита. — Тоже еще, нашел ископаемое.
Ему действительно было смешно. Разговор словно из какого-то фильма шестидесятых годов. Честного советского человека сооблазняет долларами американский шпион. «Нет, этого вы от меня никогда не добьетесь, гражданин Гадюкин!»
Л.М. вдруг успокоился.
— Ладно, — сказал он. — Не хотите добром — не надо. Папули своего голубого она уже лишилась. Тоже такой несговорчивый был. Говорил ему: «Соглашайся, Митька, плохо все закончится!» Нет, уперся. Вот и пришлось человека к нему посылать. Так теперь девка и тебя, любимого, не досчитается.
Ох с каким сарказмом Л.М. назвал Никиту любимым! Словно керосином облил. «А права Алла была, — подумалось тому. — Митьку точно его люди угрохали. Ладно, всему свое время. И с эти разберемся». Безмятежной улыбки со своего лица он не убрал.
Носорог встал.
— Так какое твое последнее слово? — навис он над столом.
— Ты слышал, — сухо промолвил Никита. — Прощай.
— Хорошо, — выпрямился Л.М. — Ты сам этого хотел. — И вышел, спокойно прикрыв за собой дверь. В отсутствии самообладания его нельзя было упрекнуть.
Никита сильно растер лицо ладонью. Что ж, он сделал то, что должен был сделать, и не жалел об этом. Трудности, правда, теперь начнутся колоссальные. У Носорога достаточно сил, чтобы стереть и его, и эту контору в пыль. Раз что-то решив, он уже не отступит. Ну, пусть попробует. Пистолет Никита теперь будет носить с собой постоянно. Надо для ангара найти место понадежнее, а то устроят ребята Носорога погром здесь, нечаянно и игрушечный домик растопчут. А его жалко потерять.
Вот спокойной жизни совсем не жалко. Ее у Никиты и не было в последнее время. А что самое интересное, он не ощущал необходимости в покое. Что хорошего было в полусонном существовании, которое он вел до того, как появился «Мухобой»? Холодное равнодушие жены? Постепенно сдающее здоровье? Издевательская зарплата за никому не нужный труд? И в конце концов — маячащая на горизонте беспросветная старость? Да полно, жизнь ли это была?
Конечно, роль мишени — не самая выигрышная. Никто не закричит: «Браво!» — и не кинет к его ногам букет цветов. Зато сам он будет знать, что победил в очередной схватке и впереди еще многие и многие. Он сможет, он сильный. А сегодня — сильнее, чем всегда. Ведь у него есть любимая женщина, и именно ради нее он будет сражаться со всем злом, которое олицетворяют Л.М. и его подручные.
Пафос, хоть и мысленный, не смущал Никиту. Именно так сейчас он чувствовал себя, так собирался жить. Пафос мыслей — лишь отражение воспитания человека. В мыслях своих он всегда лучше и чище, чем кажется окружающим.
Глава 20
Этим же вечером Никите пришлось столкнуться с первыми действиями Л.М. Захватив с собой пистолет, он поступил очень дальновидно. Охоту объявили, лицензии выдали, и дичи теперь крайне необходимо было средство обороны.