ми, и я очнулась на руках у Мигуса. - Дорогая, наконец-то! Сейчас все будет хорошо! Он внес меня в небольшую комнату и осторожно посадил на диван. - Тебя почему-то так сильно взволновала эта тварь! - Мигус, это человек! - слабо сказала я. - Ты ошибаешься, дорогая! Наши ученые давно уже знают этот вид и хорошо его исследовали. Я, правда, не очень-то разбираюсь в этом, но читал. Эти твари не стесняются своей наготы, не разговаривают, на них все заживает как на собаках. Я помолчала, и мне стало страшно. Что если какой-то знаток опознает во мне этот вид? Лучше ничего больше не говорить. И я сдерживала свои мысли, чтобы снова не оказаться с этим человеком. Мне было невыносимо жалко его. - По правде говоря, - продолжал Мигус, - я сам в первый раз его вижу. Оно очень редко появляется на людях. Не проголодалась ли ты, дорогая? Здесь рядом одно из моих лучших заведений. И вскоре мы оказались в очень уютном трактире, поднялись наверх в отдельную комнату, нам тут же зажгли две высокие свечи и подали еду. Мигус, как я заметила, очень любил сидеть при свечах, даже если освещения было достаточно. Таких вкусных блюд я никогда еще не пробовала. Потом Мигус привез меня на ярмарку. Мы долго ходили и смотрели на товары. Мигус покупал все, что вызывало у меня интерес. Казалось, что все продавцы знают его, они даже не спрашивали, куда нужно отвезти купленное. Рядом стоял цирк и Мигус купил билет на представление. Это оказалось необыкновенно здорово. Я забыла все, что печалило меня, с замиранием, невольно вскрикивая, смотрела на трюки акробатов и смеялась над проделками клоунов. Вдруг клоун увидел Мигуса и бесцеремонно вытащил его на сцену. Я с удивлением и с восторгом смотрела, что Мигус ведет себя нисколько не менее артистично, чем сам клоун и у него получались веселые импровизации. Я чувствовала гордость за своего мужа и нежность к нему. И он это почувствовал, как только увидел меня, вернувшись на свое место. Его лицо осветилась неподдельным счастьем. Поздно вечером мы вернулись в дом, и Стела искупала меня перед ужином. Свежий и веселый Мигус влетел ко мне, и мы пошли ужинать в ту самую комнату. Я попросила его не зажигать палочки с удушливым дымом. У меня не осталось и следа скованности в его присутствии, но предстоявшее все еще пугало меня, хотя и волновало тоже, и я старалась выпить как можно больше медового напитка. Потом, когда я начала глупо хихикать над всем, что Мигус говорил мне, хотя полностью осознавала нелепость такого поведения, он обнял меня, и повторилось то же, что было вчера. Это повторялось каждый вечер. Я просыпалась рано, но чувствовала усталость, которая накапливалась во мне. Я с тоской вспоминала прошлое, вспоминала море и как я летала. А сейчас я казалась себе тяжелой и неуклюжей. Много раз я отчаянно пыталась взлететь, но, как в детстве после счастливых снов, только напрасно подгибала коленки. И однажды я сказала Мигусу, что больше не могу. Он озадачено посмотрел на меня, не веря ушам. Потом чуть улыбнулся и осторожно взял мой подбородок двумя пальцами. - Но почему, дорогая? - Я устала, Мигус. Это постепенно убивает меня... - А я-то воображал, что тебе нравится быть со мной! Он резко убрал руку, повернулся спиной и обижено замолчал, совсем как мальчишка. - Мигус, прости меня, ты не сделал мне ничего плохого, но ведь ты даже никогда не спрашивал, хочу ли я этого... - Что?! - он резко повернулся ко мне, и я не узнала его лицо. - Что ты говоришь, дорогая?! Да если бы ты мне сказала, что не можешь меня выносить, я не прикоснулся бы к тебе! Он помолчал, сглотнув. - Я, конечно, не отправил бы тебя к твоим родным на растерзание, но не посмел бы причинять тебе неприятности! Я с изумлением увидела слезинки в его глазах и вдруг поняла, как он меня любит. У меня все перевернулось внутри от жалости и раскаяния. Я бросилась в его объятия. - Прости, Мигус! Я не говорила, что ты не нравишься мне! Прости, я немного устала... - Конечно, дорогая! - он принялся порывисто целовать меня, и я отвечала ему. - Прости и ты меня! Я бываю таким идиотом! Этим вечером я снова была с ним, но все было уже по-другому. Я не стала пить медовый напиток и старалась, как могла, возместить ему свою ласку. И была счастлива. Утром я проснулась поздно и свежей, какой уже давно не была. - Дебра! Я удивленно посмотрела, но Мигуса рядом не было. Да он почти никогда не называл меня по имени. - Дебра! - Девен!!! - Наконец-то, Дебра! Я так рад! - Куда ты исчез, Девен?! - Я зову тебя уже несколько дней подряд, Дебра! Но ты права, мне пришлось улететь очень далеко, и поэтому мы не могли общаться. Прости, я хотел тебя предупредить, но ты не услышала меня. - Да, наверное... Знаешь, у меня сейчас такая жизнь, что я потеряла почти все свои умения. - Тебе плохо?! Я непонятным удовлетворением почувствовала его тревогу за меня. - Не волнуйся так, Девен, уже все хорошо. - Расскажи, что случилось? - Даже не знаю, как сказать. Меня выдали замуж, Девен. - Ох... - А родные теперь считают меня ведьмой, и я уже никогда не смогу вернуться в свой дом. - Ты любишь его? - Знаешь, Девен, я не понимала его, но буквально вчера увидела, как он сильно меня любит... - И теперь ты вполне счастлива, - заключил он, и я почувствовала его плохо скрываемую печаль. - Девен, я очень обрадовалась, когда снова услышала тебя. - Дебра! Я заберу тебя, как только смогу! - Мы даже еще не видели друг друга, Девен. - Не видели?! Дебра, мы видели друг друга гораздо глубже, чем могут видеть люди, которые тебя окружают! Разве ты не чувствуешь, как мы нужны друг другу? Это невозможно скрыть! - У меня все в голове переворачивается! - Я это вижу, Дебра... Не волнуйся, прошу тебя. Все встанет на свои места. - Девен, здесь в городе есть человек, такой же как мы. Его посадили в клетку и показывают вместе с другими зверями. - Да, такое случается. Ты хочешь ему помочь? - Конечно! - Я уже говорил, что нам запретили летать в вашу страну. Даже тебя забрать будет очень непросто. Но я все сделаю для этого. Мы долго не могли отпустить друг друга. Но вошла Стела, и я торопливо попрощалась с Девеном. Со Стелой мы давно уже общались запросто, как подружки. Она рассказала мне много полезного о семейной жизни. А теперь выпытывала, расспрашивая, почему я вдруг стала такой задумчивой. Меня же разрывали на части противоречия. Я поняла, что Мигус мне далеко не безразличен, но еще сильней меня тянуло к Девену. Он был прав, говоря, что мы нужны друг другу. Как же я смогу теперь быть в этот вечер с Мигусом? Я не могла найти выход и начала уставать от этих раздумий. Мигус с утра уехал по делам, и мы со Стелой развлекались тем, что она обучала меня игре в карты. Потом мы вышли гулять в парк и до обеда сидели в беседке, разговаривая. Я быстро узнавала много нового о городе и особенностях жизни здесь. - Ты такая интересная и странная, Дебра! Но, наверняка, все тебе об этом говорят, извини. Я никогда еще не видела таких глаз! - Моя мама попала сюда издалека... - А откуда? Я знаю немало стран! - Она умерла, когда я была маленькой, а отец не хотел говорить об этом, - вздохнула я, - и я вообще не знаю других стран. Даже еще писать не умею, а читаю с трудом. - О, я научу тебя! Но, слышала, Мигус скоро найдет тебе учителей получше! Мы возвращались по аллее с высокими деревьями, листва которых уже начала опадать. В этот день тучи закрывали небо, но было тепло. Показался фасад дома и тут со стороны ворот с грохотом примчался экипаж, кони резко остановились, дверца распахнулась, из нее выскочили двое и принялись осторожно выносить третьего. Я присмотрелась и поняла, что третьим был Мигус. Мы со Стелой подоспели, когда двое слуг, держа Мигуса под руки, помогали забраться ему на ступеньки. Под правой ключицей одежда была пробита странной короткой стрелой и намокла от крови. Я не могла ничего говорить от потрясения. - Что случилось? - спросила Стела. - В него стреляли из арбалета. - Но зачем?! - наконец воскликнула я, - поднимаясь по ступенькам следом. Один из слуг, повернул на секунду ко мне голову и криво хмыкнул. - У Мигуса достаточно врагов в этом городе, которые желают его смерти! - сказал он. Мигуса уложили, и я сидела рядом, держа его за руку. У меня в глазах стояли слезы, он нежно улыбался мне, хотя я видела, как ему больно. Вскоре приехал врач. Он мельком взглянул на меня, потом посмотрел более внимательно и с явным удивлением. Мне захотелось раствориться в полумраке теней этой комнаты под этим взглядом из-под косматых бровей. Врач подошел, двумя пальцами осторожно откинул покрывало. - Хорошо, что не пытались снять одежду! - сказал довольно. Он вытащил ножницы из своего чемодана и, разрезав одежду, осмотрел рану. - Ничего страшного, - заявил он. Легкое не повреждено, стрела прошла выше. Он заставил Мигуса выпить рома, выгнал всех из комнаты и принялся за операцию. Я стояла за дверью и вздрогнула, когда услышала звук ломаемого древка стрелы и как вскрикнул Мигус. Потом еще несколько раз раздавался его подавленный стон и, наконец, врач вышел. - Все в порядке. На редкость удачно получилось. Повязку не трогайте пять дней. Потом я снова приду. Ему можно ходить, но сегодня и завтра пусть полежит. Ром больше не давайте. Он снова задумчиво взглянул на меня и ушел. Я подошла к Мигусу и вытерла его мокрый от пота лоб. Глаза его были широко раскрыты, и взгляд бегал по комнате. Наконец, боль немного отпустила, и он ухватил мою руку. Я сжимала его горячую ладонь и с какой-то грустью сознавала, как он мне не безразличен. - Прости меня, дорогая! - За что, Мигус? - Меня могли ведь убит