вая на разбитую раму, - Бегите! Догоните его! Стражники выскочили из комнаты и я, заперев дверь, зашла к Девену. Он отвалился на сидении, прижав окровавленную ладонь к боку. - Теперь я не смогу лететь, - проговорил он так тихо, что я легко могла бы закрыться от его мыслей. Я подняла его руку и, разведя края прорезанной материи, увидела, что кровь почти перестала идти. Похоже, Девену повезло. - Я вылечу тебя, и ты улетишь, - мрачно проговорила я, достала ножницы и принялась осторожно разрезать удивительно прочный материал. Девен молчал, и я видела, что боль, которая свела его лицо, не была болью от раны. Раздался настойчивый стук в дверь, и я поспешила открыть. - Поймали его?! - Нет, Дебра, - угрюмо сказал стражник, - но мы знаем кто это был. Все охотники на ангелов в этом городе уже на ногах. Зачем ты закрылась? - Я боялась! - Какой толк? Он же он мог снова влететь в окно! - Я ничего не понимаю уже! - я протянула свои окровавленные руки, и слезы потекли у меня из глаз. Как же сильно помогают слезы женщинм... Стражник поливал мне из кувшина пока я мыла руки над тазиком. Они так дрожали, что иногда струйка не попадала на них. В комнате весь ковер был в крови, затоптанной и размазанной ногами. Вбежала Стела, замерла с вытаращенными глазами, побледнела и ноги у нее подломились. Стражник успел подхватить ее и с совершенно невозмутимым лицом уложил ее на мою кровать. Я позавидовала ей. Почему же я так хладнокровно воспринимаю кровь? Или просто внутри уже все одеревенело? Паника в доме улеглась не скоро. Постоянно приходили совершенно незнакомые люди. Управляющий Мигуса взял все в свои руки, но спокойнее стало только под самый вечер. И все это время у меня не было никакой возможности заглянуть к Девену. Я сама немного успокоилась и, хотя и понимала разумом почему все так произошло, но в душе оставалась боль и пустота. Хотя я и ждала, когда же представится возможность заглянуть в комнату, чтобы помочь Девену, но теперь мне страшно было встречаться с ним. Что-то непреодолимое встало между нами. Я совсем не слышала и не чувствовала его, и боялась, что с ним что-то случилось. Стела пришла в себя и, заикаясь, умоляла меня уйти из этой ужасной комнаты, но я только мотала головой, и у меня сами собой начинали течь слезы. И я видела все. Как двое неуклюжих мужчин поднимали Мигуса и роняли его тяжелое тело, и как уносили мертвого стражника, как снимали окровавленный ковер с пола и как долго и безуспешно пытались смыть кровь со стены. Потом слегка горбящийся пожилой человек принес мне какие-то бумаги и долго что-то объяснял, а управляющий стоял рядом и с сочувствием поглядывал на меня. И только когда Стела сама сказала, что я должна сделать, я начала подписывать эти бумаги своими по-детски корявыми буквами. Все очень внимательно наблюдали за этим. Наконец я осталась одна, тут же заперла дверь и бросилась в комнатку к Девену. Тот неподвижно застыл с закрытыми глазами на безжизненно сером лице. - Девен!!! - Я здесь, Дебра, - его ответ был таким тихим, как если бы он говорил из своей далекой страны. - Ты хочешь есть? - Нет, Дебра, только пить... Я принесла морса и напоила его. Он сам уже пытался снять свою одежду, но безуспешно. Страшный предмет валялся на полу поодаль от него, и я старалась не смотреть туда. Потом я помогла ему раздеться и смыла кровь с его тела. Ранка алела небольшими, но жутковато раскрывшимися краями. Я не знала, что с ней нужно делать. А светлый луч уловить не удавалось. Наконец я осмелела настолько, что решилась рассмотреть его лицо. Оно показалось очень непривычным. Он почувствовал мой взгляд и раскрыл свои огромные желтые глаза. - Вот мы и встретились, Дебра, - горько сказал он. И я с ужасом почувствовала всю его боль и растерянность. Он был ошеломлен тем, что произошло между нами, и эти страдания сжимали его мысли в горький комок. А у меня не возникало никаких теплых чувств, как будто между нами не было того страстного и радостного общения. Как будто что-то вырвали из моего сердца, и я успела забыть, что именно. Осталась одна пугающая пустота. И я ушла, не говоря ни слова, оставив его одного, не в силах придумать хоть что-то утешительное. Эта ночь тянулась нескончаемо долго и забрала у меня почти все силы. Утром пришла Стела и заявила, что меня ждет куча дел. Я обещала, что потороплюсь и заставила Девена съесть остатки моего вчерашнего ужина. Куча дел ждала меня в виде небольшой толпы знакомых и незнакомых посетителей, с которой ловко обращался управляющий. Оказалось, что теперь я должна решать все вопросы, что я стала хозяйкой этого и нескольких других домов, нескольких магазинов, целой сети поставщиков и оптовиков и еще многого, чем владел Мигус. Я делала все, почти не понимая смысла происходящего, под тихие скупые пояснения управляющего. До тех пор, пока передо мной не возникло лицо доктора, который не сумел остановить болезнь Мигуса. Его преувеличено вежливое выражение лица и жутковатый огонек в глазах вселил было надежду на то, что он сошел с ума, но это длилось только мгновение. - Старый счетец, - он наклонился, чтобы почтительно положить передо мной лист бумаги и едва слышно добавил, - манкари. Управляющий мельком взглянул и, не удержавшись, выразительно присвистнул. - С каких это пор врачебные услуги стоят так дорого? - Это совершенно особые услуги, - заметил доктор, - не правда ли, Дебра? Я только слабо кивнула головой. - Да за такие деньги можно весь город вылечить! - возмутился управляющий, - Дебра, ты согласна заплатить такую чудовищную сумму? - Да, - прошептала я, и управляющий явно заподозрил что-то. Поэтому я постаралась придать лицу более уверенное выражение, - Он вполне заслуживает этих денег. Наконец все кончилось, и мы со Стелой пошли завтракать. Аппетита почти не было. Сославшись на это, я взяла еду с собой и ушла отдыхать в свою комнату. Несмотря на ужасающую пустоту в душе, я сознавала, что Девен мне не безразличен. Мало того, он оставался дорог мне. Просто я не испытывала к нему то чувство, которое привыкла считать любовью. Не было волнующего трепета и ожидания желанных ласк. Не было кружащих голову мыслей о близости. Все это казалось сейчас неуместным и потерянным. Но я ловила себя на том, что не могла постоянно не думать о нем, что он оставался близок мне как никто другой. И то, что он сейчас так страдал, не столько от раны, сколько от пропасти, разделившей нас, заставляло сострадать и меня. Ему явно становилось хуже. Как когда-то у Мигуса, его рана начинала воспаляться. А я не могла помочь, и это ужасало. Он не делал больше никаких попыток объясниться со мной. Зачем? Мы итак хорошо чувствовали, что происходит друг с другом. Только он не подозревал, какая жалость к нему переполняла меня и оставался замкнут. На следующий день тело Мигуса повезли через город на огромной вычурной повозке и множество людей шло впереди и сзади. Сразу за городом, в большом доме, выложенным из крупных каменных блоков, его сожгли в печи и, наполнив прахом золотой сундучок, скорбно вручили его мне. Девен не смотрел на меня, когда я входила. Он не пытался общаться со мной, а чаще всего просто неподвижно лежал в кресле с закрытыми глазами. Если бы я не заставляла его есть, он бы не ел. У него просто не было сил сопротивляться моей настойчивости. Я уже несколько раз проветривала комнатку. Мне не был противен запах, но это был запах болезни, а Девену нужен был свежий воздух. Я приносила ему еду в кувшинах, и те же кувшины он использовал для своих нужд. Я сама тайком выстирала и зашила его одежду, а этой ночью решила отвести его в купальню. Я вдруг вспомнила, как мне было хорошо в море, когда Дика учила меня плавать и пришло убеждение, что вода может помочь сейчас. Только вот способен ли он ходить? Я заставила его встать с кресла. Он мог идти, но его шатало и нужно было придерживать его неожиданно тяжелое тело. Оставалось найти способ отправить куда-нибудь стражника у двери. Вечером управляющий попросил разрешения поговорить со мной. Как обычно, он коротко назвал цифры дневной прибыли и убытков. Прибыли было намного больше. Потом он коротко испытующе посмотрел на меня и сказал: - Тот доктор, что осмелился принести тебе этот нелепый счет... - Да? - Его сегодня постигло несчастье. - Какое несчастье?! - Это несчастье обошлось нам намного дешевле, чем сумма, которую он требовал. - Ты убил его?! Управляющий слегка поморщился, как если бы я сказала бестактность. - Есть определенные правила. Пусть они не писаны, но, пожалуй, куда важнее, чем те, что писаны. Я видел, что ты в затруднении. Он чем-то тебя шантажировал. - И вот так легко можно убить любого человека? И даже меня? - Далеко не любого! - управляющий взглянул на меня из-под лобья, - Честного человека убить не так-то просто. Все-таки закон у нас имеет достаточную силу. Но никто не станет защищать того, кто заслужил свою участь. А тебя... что за странные мысли, Дебра! Слишком много родственников Мигуса хотели бы занять твое место, и все они очень внимательно следят друг за другом. И, главное, я бы очень не хотел, чтобы кто-то из них оказался в выигрыше. Ты можешь мне доверять: мы нужны друг другу. - Но давай договоримся, что ты не будешь никого больше убивать! - Дебра... это просто невозможно! Да, я понимаю, что нужно было посоветоваться с тобой, но ты бы не позволила сделать как нужно, в этом у меня есть опыт, а у тебя - нет. Поверь, этот исход все равно был бы неизбежен, и мне только пришлось бы потратить очень много сил на то, чтобы