С местом определился, в нужную долину вышел согласно расчёта, не просчитался и не ошибся. Ну и не заблудился, что особенно радует. Всё-таки ночью лечу, да ещё и район незнакомый. Теперь осталось ждать и лететь. Ждать и лететь дальше. До цели. Солнце за спиной поднимается всё выше и выше, тёмная пелена сползает с горных склонов, прямо на глазах уходит вниз, безуспешно прячется на дне долины. Стараюсь держаться ближе к левому краю долины, там склоны всё ещё в тени прячутся. Ну и я этим воспользуюсь, так нас снизу вообще никто не разглядит.
Появился отчётливый запах гари в кабине. В первый момент забеспокоился, задёргался, но потом сообразил — дым попадает в кабину снаружи. Пригляделся — далеко впереди кишлак догорает. Подробности пока не разглядеть, открытого огня не видно, но дымит отчётливо. Изотов тут же засуетился, фотоаппарат к съёмке готовить принялся. Ну и правильно, потом некогда будет.
Напротив разграбленного и сожжённого кишлака, на левом берегу реки наша цель. Думал, нам их искать придётся, а они далеко не ушли, пересекли Пяндж и тут же остановились на ночлег, расположились нагло, на виду. Ничего не боятся, привыкли к безнаказанности. Даже серо-белый квадратик палатки там разглядел. А вот это то, что нужно! По палатке и буду прицеливаться в первую очередь.
Сразу пересчитал рубеж начала снижения по этой палатке, но так, больше для самоуспокоения это проделал. Чтобы себя чем-то занять.
Ладони в перчатках немного вспотели. При всём своём прежнем опыте я всё-таки волнуюсь, так получается. Но это и не удивительно, первое бомбометание у меня в этой действительности, как-никак. Да и вообще первое, здесь ещё никто ничего подобного не выполнял. Ошибиться никак нельзя. Значит, не ошибусь. Условия идеальные, противодействия никакого не ожидается. Да и какое может быть противодействие, если с подобным никто никогда не сталкивался. Даже если и увидят снижающийся самолёт, то вряд ли сообразят, что это и с какой целью эта штука к ним направляется…
Подходим к точке расчётного начала снижения. Пора! Ещё немного, и будет ясно, не зря ли мы сюда летели? Достаточно ли эффективно на практике всё то, что я в теории государю доказывал?
Прибираю обороты, мотор тут же отзывается на движение РУДа, вздыхает и послушно притихает. Еле слышно рокочет выхлоп за бортом и даже становится слышно, как шуршит воздух в расчалках. Жду, когда скорость упадёт до семидесяти пяти по прибору, и только тогда плавным движением кисти отдаю ручку от себя. Немного, лишь бы перевести самолёт в пологое снижение. И дальше просто слежу за скоростью, чтобы она так и оставалась на этой отметке. Начнёт расти, уменьшу уголок планирования, упадёт — увеличу угол. Всё просто.
Впереди внизу всё спокойно, нас не услышали и тревогу не подняли. Сейчас, когда подлетели ближе, стало понятно — внизу не один лагерь, а два. Второй из угнанных из кишлака жителей. Пленников. Хорошо, что он чуть в стороне от главного располагается. Опасно всё равно, можем кого-то из них зацепить.
Изотову точно такая же мысль в голову пришла. Переглядываемся с ним, какое-то короткое мгновение смотрим друг на друга и… Продолжаю снижаться на цель. Нужно постараться положить бомбы точнее, вот и всё. А полковник поднимает камеру, щёлкает затвором фотоаппарата…
Скользим по косой от склона, выходим из тени под солнечные лучи. Классический заход на цель со стороны солнца. Попробуй нас разгляди в таких условиях. Да и некому пока разглядывать, спят все внизу.
Взгляд в прицел, поправка в курс, всё внимание на палатку. Остальное фиксируется мельком, но не менее отчётливо. Отмечаю чуть дымящие походные костры, спящих вповалку вокруг них бандитов. Даже дремлющих у костра караульных сумел засечь. Почему-то думал, что бандитов здесь будет много больше. На самом деле оказалось не так. Громкое название «отряд» включает в себя от силы человек тридцать боевиков. Точно сосчитать не получается, они там вповалку спят, но не думаю, что сильно ошибся.
— Приготовились! — командую.
И тут же ловлю на себе взгляд Изотова. Занервничал полковник, заволновался. Ничего, осталось совсем немного потерпеть. Ещё немного, ещё чуть-чуть и цель, наконец-то, вплывает в перекрестие прицела… Пора!
— Сброс! — рявкаю в голос и рву рычаг сброса на себя. Краем глаза контролирую напарника, чтобы не зевнул.
Самолёт вздрагивает, вспухает. РУД вперёд, до максимала, и сразу же вверх, в сторону реки. Мокрая от пота спина леденеет, замирает в ожидании разрывов. Лишь бы всё сработало, как надо! Эти несколько секунд словно резиновые, тянутся и тянутся. Вот уже и реку проскочили, уже дымящий кишлак под нами, а внизу тихо. Неужели не сработало?