— Совершенно с вами согласен, — поставил на столик опустевшую чашку и сел прямо. — Хватает среди российских подданных тех, кто, заработав себе состояние на Родине, уезжает проматывать его за границей. Приобретает там виллы и особняки, покупает не одну, а несколько яхт, живёт праздной никчёмной жизнью. Вот никогда не понимал, зачем человеку несколько яхт, когда одной вполне достаточно? Если только пыль в глаза пустить? Но это мелко как-то, не находите? Даже не мелко, а мелочно. Ведь нельзя же отказать в уме такому человеку, если он действительно своим умом достиг собственного благополучия, заработал, а не наворовал эти деньги? Тогда что получается, достигает он определённого уровня и успокаивается? Расслабляется. И горка, в которую он с такими силами карабкался, тут же сбрасывает его вниз? И он опускается до первоначального уровня, а то и гораздо ниже проваливается. Перестаёт быть человеком в высоком смысле этого слова и становится примитивным потребителем благ. Или он всегда таким был и до определённого момента успешно маскировался? Получается, дорвался человек до денег, выбрался из грязи в князи и давай шиковать, навёрстывать то, чего был в детстве лишён. А если при этом ещё начинает поливать свою Родину грязью, смеяться над ней, унижать, то это вообще за гранью понимания. Зачем России такие подданные?
Вот так. Озадачил я Второва, сбил с мысли о своих знаниях. Он уже и думать забыл, откуда у меня могут быть сведения о том, как сейчас Сибирь живёт. Но последующие фразы собеседника заставили насторожиться.
— Удивительно слышать настолько зрелые рассуждения от столь молодого человека. Признаться, удивили вы меня, Николай Дмитриевич. Очень удивили. В приятном смысле этого слова и не разочаровали в себе. Я ведь специально затеял этот разговор, чтобы понять вас, посмотреть, чего вы стоите. Удивлены?
— Нет. Что-то такое я и предполагал.
— И снова поражаете вы меня. Даже теряюсь иной раз, очень уж не соответствует возраст ваш вашим суждениям. Откуда такое познание жизни, Николай Дмитриевич? — переглядывается украдкой с супругой Николай Александрович.
— Учителя хорошие были, — отделался общепринятой фразой. Да и вопрос больше риторический, прямого и тщательного ответа не подразумевает.
— Вот поэтому-то я и привёз своих детей сюда, в Москву. Хочу таких же учителей им подобрать. Чтобы вы не говорили, но Москва это всё-таки Москва, здесь возможностей больше, — покивал головой Второв.
Ну-ну. Да просто перешагнул ты свой золотоискательский бизнес, захотел подняться на новую ступень, повыше. И славы тоже захотелось, известности и популярности. Понятное желание. И да, Москва для этих целей больше подходит. Потому-то и на меня вышел, правда, немного ошибся. Думал, наверное, что с молодым неопытным парнем проще будет дела вести? Можно будет и надавить при случае, и в конечном итоге подмять под себя? И ошибся. Потому-то сейчас и переглядываешься с супругой, срочным порядком новую стратегию действий выстраиваешь, пытаешься меня понять и стараешься дружеские отношения наладить.
— В Петербурге этих возможностей ещё больше, — пожал плечами.
— Да я как-то уже обжился в Москве, — Улыбнулся Николай Александрович и указал супруге глазами на мою опустевшую чашку.
Подождал, пока Софья Ильинична распорядится насчёт свежего чая, поблагодарил её за меня и вновь обратился ко мне:
— Но связи у меня и в столице есть, Николай Дмитриевич. И неплохие связи, я вам скажу. В связи с этим я и хотел кое-что вам сказать. Предупредить, скорее, — Второв замялся.
— Насчёт чего предупредить? — подтолкнул его к ответу.
— Вы же знаете, что перед тем, как войти к вам в дело, я тщательно наводил о вас справки? — посерьезнел Николай Александрович.
— Вы мне сами об этом говорили. Неужели забыли?
— Не забыл, не забыл. Так вот, сегодня утром мне позвонил из Петербурга мой доверенный помощник, вы его знаете, и настоятельно посоветовал не торопиться подписывать с вами договор.
— Интересно, — сказал, чтобы хоть что-нибудь сказать. Чтобы занять наступившую паузу. — Он как-то объяснил свой совет?
— Объяснил. Мол, нехорошие слухи начали расходиться по столице. Вышел из милости у императора Шепелев-младший, попал в опалу, — не сводит с меня глаз Второв, смотрит, как отреагирую на такую новость.
— Из милости вышел? — повторил. А сам быстро прокручиваю варианты, что такого могло произойти в столице за время моего в ней отсутствия. И не нахожу ничего особенного И не особенного тоже. Обыкновенная рутина. — Оказывается, ко мне император благоволил, а я и не знал. Очень интересно. Николай Александрович, если ваш поверенный советует так поступить, то осмелюсь со своей стороны рекомендовать вам прислушаться к его совету. Я не слишком назойлив?