— Это тебе фабком и от девчат-комсомолок… И это тоже тебе. — Маргарита торопливо развернула свою ношу. — Книга "Детское питание". Нужная вещь. У меня сестра по такой книге кормила.
— Тут все по науке, — вставила Томка.
Вошла мать, поздоровалась с девушками, пригласила в комнату. Вкатили туда и коляску. Валиной матери коляска понравилась.
Потом девушкам показали спящего Малышка.
— Хорошенький, — сказала Маргарита.
Томка замахала руками:
— Чур-чур!.. Надо говорить — уродец… Моя бабушка всегда так говорила. Чтобы не сглазить. Тогда и вырастет красивенький.
Но это было еще не все.
Дня через два утром, когда матери дома не было, явилась Лера Тараканенко. Вот уж кого Валя не ожидала сейчас видеть, так это Леру. Отворив дверь, Валя не знала, что ей и делать. Лера тоже какие-то секунды молчала, потом, поборов нерешительность, сказала:
— Здравствуй. Я на минутку. Пустишь?
На ней была модная шляпка с полями, из-под которой на плечи падали длинные прямые волосы. В руках Лера держала большой бесформенный пакет.
— Заходи, пожалуйста.
Лера вошла и остановилась в коридорчике, не смея пойти дальше.
— Я вот тебе тут… Не тебе — маленькому…
Она было хотела развернуть пакет, но Валя сказала:
— Не спеши. Раздевайся.
— Можно?
— Да что ты, в самом деле, — не выдержала Валя.
Лера вздохнула свободней и развернула пакет. В нем оказался желтый плюшевый мишка.
— Твоему, — сказала Лера.
— Господи! — воскликнула Валя. — Куда же ему! Он еще и побрякушек не понимает, сам меньше этого…
— Ничего, — заспешила Лера. — Мишка подождет, а твой вырастет. Я думала-думала, что принести?
— Спасибо. Ничего бы не надо.
— Ну да! Скажешь.
Пошли в комнату. Лера с любопытством поглядывала в сторону прикрытой марлей кроватки. Тихо спросила:
— Спит?
— Спит.
— Можно посмотреть?
Подошли к кроватке. Лера шла тихо, на цыпочках и говорила шепотом. Валя сдвинула марлевую накидку Малышок спал, смешно поджав губы.
Лера с какой-то робостью и нескрываемым любопытством разглядывала Валиного сына, а та исподволь наблюдала за ней. Узнает ли? Увидит ли Лера, что похож на Вадима? Если и увидит — не скажет. Лера тихо спросила:
— Как зовут?
— Малышок пока, — рассмеялась Валя.
— А вообще-то?..
— Не знаю. Еще не придумала.
Валя снова прикрыла кроватку спящего, и они обе отошли.
— Молодец ты, Валька, — решительно выпалила Лера. — Знаешь, ты, может, и не поверишь, но я бы так же поступила.
Валя не отвечала. Даже самой близкой подруге теперь не сказала бы, что происходило с ней в больнице. Помолчав, спросила:
— А ты-то как живешь?
Та непонятно улыбнулась, пожала плечами.
— Какая у меня жизнь, Валя… Сама знаешь. — Вздохнув, добавила: — Я решила — никого мне не надо. Ну их всех, дармолюбов. К тебе шла — хотела захватить бутылочку портвейна, да ведь тебе нельзя сейчас.
— Нельзя.
Валя улыбнулась. С чего это Лера Тараканенкс заговорила с ней так открыто? Раньше все скрытничала. Но ведь то было раньше. Теперь уже казалось — давно.
О том, как Валя решила назвать сына, мать ее не спрашивала. Валя даже удивлялась тому, но сама разговора не заводила. И все-таки пришел день. Прошли все сроки. Нужно было идти в загс, регистрировать новорожденного. Тогда мать и спросила:
— Как же назовем-то, решила ты?
Валя взглянула на мать. Конечно, про себя та уже перебрала десятки имен, но Вале ничего не говорила, все ждала и догадывалась, что Валя уже придумала для сына имя. И Валя сказала:
— Вадимом будут звать. Вот так.
Пришла осень. Ветреная и студеная. В садике неподалеку от дома Валя находила заветрие, ставила коляску против себя, усаживалась на скамейку и читала. Как-то она подумала, что, если бы не Вадимушка, она бы, наверно, не прочитала столько интересных книг.
На работу она не спешила. Валина мать не соглашалась отдавать Малышка в ясли и требовала, чтобы Валя побыла с ним подольше.
О Вадиме старшем Валя вспоминала редко. Он не подавал о себе вестей. Иногда ей припоминалось его лицо, глаза и такая не похожая ни на чью улыбка, по и вспомнить их она не могла. Вадимовы черты вытеснялись из памяти Вадимчиком маленьким. Он уже умел улыбаться.
Был холодный день. Валя забрела в глубину скверика к глухой стене дома, где кончалась дорожка. Коляску поставила так, чтобы на нее падали лучи солнца и согревали спящего Малышка. Подняв воротник пальто, уткнулась в книгу. Народу в этот час в садике было совсем мало. Погруженная в чтение, она не сразу почувствовала, что кто-то подошел к ней и смотрит на нее.
Подняв голову, вздрогнула. На дорожке стоял Вадим. Он был в той же знакомой куртке и, как всегда, без кепки. Руки держал за спиной.
Их взгляды встретились. Вадим смотрел на нее опасливо, не решаясь подойти, ждал. Наконец сказал:
— Здравствуй, Валя.
— Здравствуй, Вадим.
Он подошел ближе. Она захлопнула книгу, положила рядом с собой и протянула ему руку. Пожатие было обыкновенным, ничего не значащим.
— Ты что, в отпуск? — спросила. Валя.
Спросила так, будто они были лишь знакомыми и теперь случайно встретились.
— В командировку, на три дня, — ответил Вадим.
Кивнула: понятно.
— Твой? — Вадим мотнул головой в сторону коляски.
— Мой, а чей же? — пожала плечами Валя.
— Можно посмотреть?
— Посмотри…
Так бы она ответила и любому другому, кто бы захотел взглянуть на ее сына. Приподнялась со скамьи, заглянула в коляску и, убедившись, что ребенок спит, снова села. Пусть смотрит один.
Вадим вплотную подошел к коляске. Ни он, ни Валя не произносили ни слова. Она опять взялась за книгу, будто собралась читать.
Молчали долго, потом он спросил:
— Как зовут?
Он выжидающе глядел на Валю, а она, как он казалось, спокойно выдержала его взгляд. Могла ответить: "А не все ли тебе равно?", но неожиданно сказала:
— Вадимом.
Он, наверно, подумал, что Валя смеется над ним. Весь как-то напрягся. Не выдержав, переспросил:
— Правда?
Она пожала плечами: "Не хочешь — не верь".
А Вадим все стоял и смотрел на ребенка. Валя зачем-то встала и поправила одеяльце.
Вадим нерешительно сел рядом, потом спросил:
— Чего же ты не написала? Адрес у тебя был.
Она не ответила. Снова пожала плечами. В свою очередь спросила, и опять будто как у постороннего:
— Как там живешь?
— В общем нормально. Работаю на промышленных холодильных установках. Заново все пришлось постигать.
— А бокс как?
— В общежитии у нас ребята занимаются. Ну, и я так, иногда, балуюсь… К весне обещают комнату. Семейным квартиры дают…
Молчали.
— Я был на фабрике, мне сказали, что ты дома, — после долгой паузы проговорил Вадим.
Он взял книгу с ее колен, спросил:
— Интересная?
Она опять не ответила. Сидела не шелохнувшись, смотрела на рыжие листики на дорожке.
И вдруг ее испугало. Что, если Вадим сейчас уйдет и ничего не скажет? Она пыталась уверить себя, что он ей безразличен… Но почему же тогда вся дрожит оттого, что он сидит рядом, почему боится, что он уйдет?
Превозмогла себя, встала и сказала:
— Нам пора.
Забрала книгу из его рук и положила в коляску.
Вадим тоже поднялся.
— Можно, я провожу вас?
— Ни к чему. Мы спешим.
И, кивнув ему, тронула коляску с места. Чуть сипели колеса, оставляя на песке узкий двойной след. Она катила коляску и думала о том, что, если Вадим пойдет рядом, она не будет знать, что делать. Уже у самого выхода из сада Вале захотелось обернуться. Но она пересилила себя. Ни за что! Ни за что… Он, наверное, смотрит. А если не смотрит?.. Ушел. И она обернулась.
Вадим все еще стоял на прежнем месте у скамьи и смотрел им вслед.
1972