— В чем дело, что за шум? — спросил Зосимов, готовый броситься хоть в драку, если надо помочь Варваре Александровне.
— А вам какое дело? Пассажиры — ну и пассажирами сидите в кузове, — развязно отозвался шофер.
Вадим шагнул к нему с решительным видом. Неповиновение офицеру! В командировке! Да тут за пистолет можно взяться, но навести порядок.
Пересветова остановила Вадима, взяв под руку и сказав вполголоса:
— Не надо его злить, а то он станет еще больше куражиться.
Она попросила обоих офицеров отойти в сторону, причем просьба была высказана категорическим тоном. Вадим с Жуковым стали закуривать.
— Так поехали, — обратилась она опять к шоферу. — Я жду, когда вы сядете за руль.
Шофер негромко выругался — так, чтобы его услышали и в то же время можно бы отказаться от грязных слов, если что…
Пропустив мимо ушей брань, Пересветова раздельно сказала:
— Вы можете меня не уважать как женщину. Но обязаны уважать как офицера и повиноваться. Если не сядете за руль — трибунал вам обеспечен.
После недолгого раздумья шофер вернулся к машине. Он сердито сопел, как медведь, которого загоняют в клетку. Дверца кабины захлопнулась за ним с лязгом.
Пересветова подошла к своим спутникам — по-девичьи тоненькая, хрупкая. Ее побледневшее лицо при лунном свете казалось прозрачным.
— Пока мы были в городе, он успел выпить, — тихо рассказывала она. — И представляете: ни в одном глазу! Только в пути я учуяла запах перегара. А здесь остановился, захотелось ему добавить.
Вадим предложил:
— Садитесь в кузов, Варвара Александровна, а я в кабину.
— Ничего, не беспокойтесь, — возразила Пересветова. — Он будет ехать у меня как миленький!
События в летной жизни Зосимова развивались стремительно. Шла восьмерка истребителей по маршруту; один вдруг откололся от строя, спикировал до бреющего полета над селом, где стоил "Редут" Поресветовой, потом ушел ввысь, накручивая восходящие бочки. За это воздушное "приветствие" лейтенант Зосимов получил от командира эскадрильи трое суток ареста. Зосимов стал заходить в штаб полка и, пользуясь прямым проводом, позванивать на "Редут", что нагоняло хмурь на толстощекое лицо майора Мороза. Вечерами Вадим куда-то исчезал, и Булгаков не мог найти его.
К тому времени ранняя дальневосточная осень уже хозяйничала окрест. Зачастили холодные, секущие дожди, развезло дороги, и когда лейтенанту Пересветовой надо было прибыть в штаб дивизии для выступления с лекцией перед руководящим составом, поступило распоряжение привезти ее на самолете.
Услышав про это, Вадим пошел прямо к Богданову.
— Товарищ гвардии майор, разрешите слетать мне.
— Да найдется пилот. Почему именно тебе?
— Бы даже не представляете, как мне нужно, товарищ гвардии майор.
— Скажи зачем, тогда пошлю.
— Товарищ гвардии майор!..
— Ладно, готовься. Пользуйся добротой своего бывшего комэска.
Снаряженный в путь ПО-2, этот разъездной старый шарабан, стоял на левом фланге шеренги истребителей. Пилот в ожидании пассажира кружил около самолета. Похоже, нервничал.
— Кажись, они едут, — сказал механик.
Вадим посмотрел: по бетонке прытко катил командирский "виллис".
В глазах Пересветовой промелькнуло радостное удивление, когда она увидела Вадима.
— Вы пришли меня проводить?
— Почему? Я повезу вас, Варвара Александровна.
— Я очень рада! — Пересветова протянула ему обе руки. Она не подозревала, какой восторг вызвала этим жестом в сердце пилота.
Уселись в кабины двухместного ПО-2 — пилот впереди, пассажир сзади. Краешком глаза Вадим заметил, что стоит на краю бетонки начштаба, показывая руками крест, а к самолету бежит от него посыльный. Хотят задержать вылет? Может быть, пилот не устраивает майора Мороза? В таком случае Вадим ничего не слышал и ничего не видел.
— От винта! — крикнул он механику.
— Есть от винта!
Затарахтел несильный моторчик. Вадим дал газ и повел коробчатую машину на взлет. Главное — оторваться от земли, а там пусть что хотят, то и делают — радио на ПО-2 кет.
Вадим шел по маршруту, строго соблюдая все правила. Не снижался больше положенного, не делал резких маневров. С каким-либо другим пассажиром он не преминул бы воспользоваться свободой бесконтрольного полета: можно бы отвернуть к плавням, погонять уток. Присутствие на борту Пересветовой вызывало в кем чувство глубокой ответственности, и он не знал, почему это так.
На аэродроме у штаба дивизии Вадим сажал машину, призывая все свое умение. Притер.