В этом месте Богданов бросил реплику: "Вот правильно: наш класс тактики запугивает летчика, вместо того, чтобы воспитывать у него уверенность и боевой порыв".
Приоткрыв дверь в тактический класс, Вадим тут же перешел к своим эскадрильским делам. Он сказал, что у некоторых коммунистов притупилось чувство ответственности за порученное дело. Порой проявляется стремление прийти к успеху легким путем. Например, у них в эскадрилье имеются серьезные упущения в вопросах той же тактической подготовки молодых летчиков. В первую очередь должны ответить за это коммунисты Булгаков и Зосимов, с них — самый строгий партийный спрос.
Каждую мысль Вадим подкреплял примером. И все отрицательные примеры он почерпнул из жизни своей эскадрильи.
Может быть, так и надо, но зачем выставлять столько и таких некрасивых недостатков как раз тогда, когда в высшей инстанции решается вопрос о присвоении эскадрилье звания отличной? На взгляд и на слух Булгакова, выступление Зосимова отдавало немножко предательством. Во всяком случае, непатриотическое выступление по отношению к своей эскадрилье.
Правда, другие коммунисты Зосимова поддержали. "У нас же обожают критику… — мысленно иронизировал Булгаков. — Особенно когда она направлена в кого-нибудь другого".
Много раз переписывал капитан Зосимов свой рапорт о переводе в другую эскадрилью. Правильно ли поступает он, уходя в сторону, когда, казалось бы, надо бороться? Против души, но вообще-то все тут правильно. Эскадрилья ведь армейский коллектив, и затевать спор заместителю с командиром не годится. Это было бы не по правилам военной субординации. А кроме того, дело уже сделано. Как ни хорохорится Булгаков внешне, а сам же крепко задет за живое. Тактическую подготовку в эскадрилье он перестроит наверняка. Во время разговоров и споров Вадиму удалось заронить некоторые мысли в сознание Булгакова, и доброе зернышко непременно прорастет — можно не сомневаться.
Вадим знает Вальку Булгакова лучше, чем кто другой.
Капитан Зосимов засунул в планшет небольшой листок бумаги и направился в штаб полка. Понес он свой рапорт, но ему очень хотелось, чтобы командира полка не оказалось на месте. И когда он узнает, что Богданова действительно нет (улетел куда-то), ему станет немного легче. Хотя возврата нет и быть не может. Не сегодня так завтра, а может, через неделю рапорт капитана Зосимова все равно ляжет на стол командира полка.
Как поступит человек, когда к нему в дом ломятся без стука и с неизвестными намерениями?
Что остается делать, если в воздушное пространство над мирной землей врываются иностранные реактивные бомбардировщики? Если многократные предупреждения не действуют? Если кто-то читает очередную мидовскую ноту с наглой улыбкой, развалясь в кресле, задрав (по общепринятой у них привычке) ноги на стол?..
На рассвете иностранный реактивный самолет изменил курс, уходя на юго-восток. А до этого ночью он пролетел наискось над материком и полуостровом, продержавшись над нашей территорией в общей сложности около девяти минут.
Капитану Зосимову приказали немедленно занять боевую готовность. Только успел летчик сесть в кабину, пристегнуться, подсоединить нужные шнуры и патрубки, как тут же стегануло по радио:
— Триста сорок второму — воздух!
Выруливая на полосу, Вадим успел заметить, что к своему самолету бежит, застегиваясь на ходу, Булгаков.
"Значит, Булгакова также посадили в готовность, и это хорошо…" — подумал Вадим. Последний обрывок земной мысли утонул в громе реактивного двигателя. Истребитель рванулся вперед, с креном ушла под крыло земля. Все земное осталось внизу и как бы перестало существовать. Впереди по курсу и по времени было только небо, где тот же человек живет уже другими мыслями и по другим законам.
Пара истребителей, вылетевшая на перехват самолета-нарушителя, шла, форсируя двигатели, и все-таки сближалась с целью медленно. У реактивного разведчика тоже хорошая скорость.
Это понимали там, на КП, где над планшетом трудился в поте лица штурман наведения и куда уже примчался на своем "газике" подполковник Богданов, как только услышал, что цель — реальная.