Это испытывал сейчас и капитан Зосимов. Он выжимал из МИГа все силы, готов был загнать его, как загоняют лошадь в азартной скачке. Ему не хватало скорости, и он с раздражением отвечал на вопросы штурмана наведения, кислородная маска мешала ему плюнуть со злости.
— Триста сорок второй, цель выполняет левый разворот, — предупредил штурман. — Возможен ее уход с курсом сорок-пятьдесят градусов.
"Ага, он загибает вон куда…"
Если шпион станет уходить на северо-запад, так сказать, напрямую, то это облегчит задачу перехватчиков.
Штурман велел подвернуть влево покруче. Понятно, понятно: нарушитель идет по дуге, а перехватчиков пускают прямо по хорде. Теперь встреча будет наверняка.
Пушки у Вадима сняты с предохранителей…
По радио нередко называют позывной Булгакова — триста сорок один. Видать, Булгаков давно взлетел и уже где-то поблизости. Хотя нет… Судя по последним командам штурмана наведения, триста сорок первого держат в другом квадрате — на тот случай, если нарушитель ринется туда. Но туда он не пройдет, это уже ясно.
В эти решающие секунды в сознании Вадима, подобно электронным импульсам, проскочили встречная и ответная мысли. На земле это, возможно, потребовало бы раздумий, а тут, в небе, в острой динамике перехвата решение созрело мгновенно.
— Подведите ко мне триста сорок первого, — попросил Вадим.
И штурман наведения и Богданов поняли его правильно.
— Триста сорок первого вывожу на вас, — передал штурман наведения.
И вскоре слева обозначился маленький, будто учебный макетик, МИГ-17. Это был Булгаков.
Идея Вадима сейчас выражалась математически краткой и логически обоснованной формулой. По возвращении на землю ее можно будет в спокойной обстановке расшифровать, развернуть, и тогда она обретет смысл человеческих рассуждений примерно такого плана.
Истребители на форсаже режут небесный пласт, пушки сняты с предохранителей, с минуты на минуту впереди справа должна показаться цель. Ее пока что не видно, но мысленно она уже угадывается именно такой, каким и должен выглядеть У-2. Это нарушитель спокойствия и законов, проявивший свои неприятельские намерения над советской землей. Во что выльются результаты его черной работы, пока неизвестно, а они могут быть весьма пагубными. Откровенный враг, он не должен уйти безнаказанно.
Воздушный бой всегда опасен, и вместе с тем он венчает славой победителя.
Право первого удара принадлежит тому, кто, исполняя долг службы, вылетел на перехват.
Вадиму очень хотелось самому атаковать самолет-нарушитель. На его долю выпал редкий в мирное время случай провести бой и отличиться. Но неподалеку в небе был Валька Булгаков, которого Вадим считал более сильным, более удачливым воздушным бойцом и который являлся таковым на самом деле. Булгаков не упустит врага и не промахнется. Главная же цель всего вылета по боевой тревоге в том, чтобы обязательно перехватить нарушителя государственного воздушного рубежа.
Судьбе своей наперекор пошел Вадим. Но об этом он даже не задумался, об этом когда-нибудь на земле, при случае…
Командный пункт тем временем выводил вперед уже триста сорок первого. В предчувствии настоящего воздушного боя, без всяких там условностей Булгаков сразу же проявил характер и хватку боевого летчика. Выполнял все маневры, продиктованные штурманом наведения, с точностью автомата. Ему только скажут: разворот на курс такой-то, он тут же крен заваливает, орет: "Выполняю!"
А штурмана наведения слышно все хуже и хуже: далеко ушли истребители. Внизу сплошной слой облачности, под ним — берег океана. Повыше, вровень с МИГами, бродят редкие бесприютные тучи, пригожие для маскировки. Может быть, в них и скрывается шпион: из одной вылетит — в другую залетит.
Временами радио глохнет совсем, слышен лишь треск в наушниках.
Упустили нарушителя… Неужели упустили, черт возьми?! Булгаков не мог с этим смириться.
Он приказал Зосимову:
— Вернись на хорошую слышимость. Преследовать нарушителя буду я.
Это, пожалуй, единственное, что можно было придумать в подобной обстановке.
Самолет Вадима отвалил влево и мгновенно пропал из видимости. Вадим вернулся до того рубежа, на котором была устойчивая слышимость. Встал в вираж. Кружил и кружил с малым креном, передавая Булгакову команды с КП, дублируя его доклады.
А Булгаков, оставив на полпути самолет Вадима, продолжал погоню.
Внезапно он получил через Вадима команду энергично довернуть влево — наверное, цель сманеврировала. Потом ему велели подобрать высоту, еще метров пятьсот. Штурману наведения все было видно на экране локатора, он-то знал, что командовал.