— Павел Сергеевич, Марина Дмитриевна, прошу меня извинить, — как-то очень уж торжественно начал визитёр. — Времени у меня не так много, дела, знаете ли, поэтому… — он выудил из сумки-кейса какие-то бумаги и положил на стол, — ваши билеты на поезд и документы на право въезда в Зухов. Я рискнул взять вам билеты в одно купе, и, если я всё правильно понимаю, не ошибся.
Блин, они там что, следят за мной? Или за Маринкой? А теперь за нами обоими?! «Если я правильно понимаю», чтоб его!.. Я посмотрел билеты и аж присвистнул. Во-первых, они были в мягкий вагон, не то чтобы это так уж сильно удивило, скорее, удивило само наличие такого вагона в поезде на данном направлении. Во-вторых же, билеты эти были на завтрашний вечерний поезд. Моё напоминание о том, что у меня вообще-то работа, Григорий Петрович отклонил легко и непринуждённо.
— Павел Сергеевич, вопрос вашего отсутствия на рабочем месте решат люди из организации, с которой у нас спорить не принято. Тем более не принято её представителям отказывать. Всё будет оформлено законным образом и с полным соблюдением ваших интересов. Необходимые заявления напишите потом задним числом. Марина Дмитриевна, к вашей работе это тоже относится.
Ну да, раз тут задействованы те, кого Авдеев так красиво обозвал, то понятно, что следят. Интересно, за нашими постельными упражнениями они тоже следили?! Извращенцы, мать их, если так…
Следующим номером программы оказался выложенный Авдеевым договор, как и положено, в двух экземплярах, о предоставлении гражданином Иванцевым П.С. принадлежащей ему картины Малюева (Э.Ф. Ковальского) «Рассвет в Зухове» Управлению Специального Домовладения г. Зухова для проведения выставки в период с такого-то по такое-то. Внимательное чтение договора вызвало у меня лишь один вопрос — в пункте об оплате причитающаяся мне сумма (вполне, кстати, пристойная) указывалась, но там же было прописано, что получу я её не ранее даты открытия выставки и не позднее пяти рабочих дней со дня закрытия. Авдеев тут же пояснил, что связано это с возможной, разумеется, по моему усмотрению, выплатой всей суммы или её части теми самыми зуховскими универсальными бонусами. Немного подумав, я возражать не стал, украсив последний лист договора своим автографом.
— В Зухове вас встретят и устроят, даже не беспокойтесь, с этим я всё решил, — продолжал Авдеев. — Сам я приеду несколько позже, у меня в Москве ещё дела дня на два-три. На этом вынужден проститься. Приятно было познакомиться, до скорой встречи в Зухове!
— Это вообще что такое было? — оторопело поинтересовалась Маринка, когда Авдеев нас покинул.
— Сеанс административного всемогущества, — пояснил я. — С бесплатной демонстрацией административных же понтов.
— А откуда они знают, что нам с тобой можно в одно купе? — а вот такой наивности я от Маринки не ожидал.
— Догадайся с трёх раз, — предложил я. — При этом не забывая о том, что мой и твой невыход на работу прикроют эфэсбэшники.
Пару секунд на Маринкином лице была заметна интенсивная работа мысли, затем её глаза расширились до не знаю каких уже размеров и она разинула ротик, тут же прикрыв его ладошкой. Ага, сообразила насчёт слежки, умная… Прикрыв глаза, я медленно наклонил голову, подтверждая правильность её догадки, а дальше последовало совершенно неожиданное продолжение — Маринка не то что засмеялась, а просто-таки заржала.
— Я подумала… — очередной приступ смеха прервал её речь, — …я подумала, как им, бедненьким, было тяжко смотреть этот порнофильм, ахх-ха-ха!
— Скорее, порнорадио слушать, вряд ли они камер понатыкали, — поправил я. Но вот мысли у нас с Маринкой явно в одном направлении идут. И с чего бы вдруг?
— Ой, Паш, ну если так, то их даже жалко, — притворно вздохнула Маринка. — Им же сначала додумывать пришлось, а потом уже завидовать…
— Зато какая тренировка творческого воображения! — обратил я Маринкино внимание на положительную сторону нелёгкой службы безымянных бойцов невидимого фронта.
— Точно! — подхватила Маринка. — Они же потом смогут работать сценаристами порнофильмов!
Тут уже мы с ней заржали на два голоса. Ну да, что спорить с этой конторой не принято, это Авдеев верно заметил. Но вот поржать над ними можно. Особенно когда они не слышат. Просто, подумав, я сообразил, что слушать наши охи-ахи эфэсбэешникам на хрен не упёрлось. Информации с этого ноль, компромат на нас тут тоже нулевой, не того уровня мы фигуры, так какой, спрашивается, тут смысл? Могли, конечно, первый раз подслушать, убедились, что известные отношения между нами имеются, да на том и всё. Ну если уж на все сто убедиться хотели, то сегодня утром как раз и убедились, отметив, что прибывшая вчера Маринка так до сих пор у меня и находится. Маринке, впрочем, я это объяснять не стал — весело ей, вот пусть и веселится. От веселья ещё никому хуже не стало.