— Ну что скрывать — было, есть и будет всегда, но теперь мне полегче станет. Теперь надо мной всего два начальника, — мой руководитель и лично адмирал. Всё, больше я никому ничего не должен, — вдруг с болью произнес он.
— То есть? Ты про деньги? — сделал стойку Ирод.
— И не только — кратко ответил барон. — Ладно, давай выпьем, а? Так, как раньше, в былые годы.
— А давай! Нам есть что вспомнить… — поддержал инициативу Ирод. — Только уговор: я угощаю — на правах хозяина. Как ты сам сказал: ты гость в моем городе.
— Неожиданно… и щедро… — задумчиво протянул гость.
— При барыше я нынче, как говорили наши предки, хорошую сделку провернул, — беспечным тоном ответил Ирод. — Так что гуляем.
— Ты — и коммерсант?.. Это как же?.. — удивление барона было неподдельным.
— Ничего удивительного в этом не вижу, ты не подумал, как бы я смог выжить в этой стране, имея Пажеский корпус за спиной? Да меня к стенке прислонили бы в два счета, если б узнали о моем происхождении!
— Как? Мне говорили, что ты эмигрировал в восемнадцатом или девятнадцатом после фиаско в Крыму.
— Как видишь, нет. У тебя неверные сведения, — сухо произнес Ирод.
— Боже, боже, у тебя такие блестящие перспективы, такие возможности были! Как же я тебе завидовал, как я хотел быть таким же, как ты… — разочарованно протянул полковник.
— Что было, то быльем поросло. Зато ты времени зря не терял и кое-чего достиг. Теперь можешь почивать на лаврах, — перевел беседу в более приятное русло Василий Петрович.
— Почивать??? Ну, если честно, кроме лавров, ничего больше и нет. Паек, достаточно скромное денежное довольствие и постоянные разъезды — у меня и дома-то своего до сих пор нет. Казармы, гостиницы, какие-то съемные квартиры — вот нынче мой дом. У меня даже гражданской одежды нет. Старая сносилась давно, а новую я не покупал, ни к чему, — с ноткой грусти поделился однокашник.
— А командировки у тебя только в прифронтовые зоны? А в Европе бываешь? — забросил пробный шар Ирод.
— Ты с какой целью интересуешься? — моментально напрягся абверовец.
— Чуть позже поговорим, на трезвую голову, есть у меня что тебе предложить. — Ирод снова стал Крючком — именно так, за дьявольскую хитрость, изворотливость, тонкий аналитический ум и феноменальную память прозвали его в Пажеском корпусе.
— А скажи мне, ты кого-нибудь из наших встречал за эти годы? А то я как-то растерял всех. Знаю, что много у Врангеля было, кто-то в эмиграцию подался, несколько человек пошли служить к красным, стали военспецами, наставниками лапотников и биндюжников, — перевел он разговор на другую тему.
— Сейчас говори, я завтра улетаю во Францию, вернусь в Одессу через месяц, не раньше, — попытался вернуться к прежнему разговору полковник.
— Ну вот и лети, служба — дело святое. А как вернешься, так и поговорим, — не сдался Ирод.
А через месяц он молча положил на стол сто царских червонцев и сказал обалдевшему абверовцу: — Это так, для начала разговора, получишь много больше, если переправишь мой груз поближе к Швейцарии и выправишь мне разрешение на проезд туда же, для лечения, медицинские справки я тебе любые предоставлю.
— Что за груз? — Полковник смотрел прямо в глаза Ироду.
— Золото в слитках и монетах, — последовал безразличный ответ.
— Камни, драгоценности, произведения искусства? — второй вопрос.
— Нет, только золото.
— Какой вес? — третий вопрос.
— Стандартные немецкие патронные ящики, ну, стандартного веса, 45 кг. 4 штуки.
— Ого…
— Твоя там четвертая часть. Один ящик. Вот тебе твоя пенсия, еще и внукам останется. Остальные не трогать! Найди надежное хранилище, если не сможешь, скажи, мои люди найдут, — для острастки приврал Ирод.
— Так что ж твои люди тебе не помогут и золото переправить?
— Так поможешь мне или нет? — спросил Ирод вместо ответа.
Вильгельм долго сидел молча, только передвигал монеты по одному ему ведомому алгоритму, складывал их в непонятные узоры, потом, отодвинув всю кучку золота от себя, сказал:
— Я подумаю, ответ дам через три недели. — Надел шинель и пошел к выходу.
— Ты монеты-то забери, — запоздало сказал ему вслед Ирод.
— Нет. Потом, — услышал в ответ.
Через три недели, минута в минуту, раздался негромкий стук в дверь. На пороге стоял улыбающийся фон Розен. Он сразу взял быка за рога: