.
Посвящается моей любимой жене.
.
.
.
Нецелованная Ася
.
.
.
Какие тайны кроются в горах?
Какие эпосы немые камни пишут?
Когда б смогли те камни говорить,
Кто ж их услышит?
.
.
Пролог
– Заметила?
– Ага, – хихикнула девушка, наигранно похлопывая ресничками, словно и не пялится вовсе на продавщицу, а рассматривает товары поверх её головы.
– Что-то ещё? – спросила девушка за высоким прилавком, ловко защелкивая крышечку на стаканчике с кофе.
– Нет-нет, спасибо, – спешно ответила покупатель, рассчиталась картой и метнулась к выходу, едва лента показалась из платежного терминала. За ней просеменил молодой человек, неловко кланяясь на ходу и бубня под нос пожелания доброго дня. Стеклянная дверь, щелкнув, закрылась, а парочка, не пройдя и двух шагов, залилась громким смехом, то подначивая друг друга, то одёргивая, то дико гогоча.
– Какие-то они сегодня странные, – растерянно пролепетала продавец.
– Они говорили про твои ушки, если ты еще не догадалась, – промурлыкал кот из темноты подсобки.
– Боже! Уши! – вскрикнула она, как ошпаренная, дрожащими пальцами сорвала с пышного хвостика тонкую резинку, тряхнула головой и длинные черные волосы разлетелись, закрывая лицо. Тут же, ногтем прочертила пробор, ловя своё отражение в витрине, пригладила непослушную прядку, не переставая тяжело дышать, охать и ахать.
– Красивые, между прочим, ушки, – невозмутимо продолжил кот, – почти как мои, шерсти, разве что, не хватает.
– Боже мой! Боже мой! Боже мой! Ты понимаешь, что случилось? Ты хоть представляешь, что сейчас начнётся?!
Но ничего особенного не случилось. Ни в тот жаркий полдень седьмого июля, ни через неделю, ни даже через месяц. Весёлая парочка так же регулярно наведывалась за стаканчиком ароматного кофе на кокосовом молоке с фисташковым сиропом, покупали конфеты, печенья, торты. По выходным, ранним утром, парень приходил один, покупал эклеры с шоколадной глазурью и виновато улыбался, как бы извиняясь за свою девушку, посмевшую смеяться над едва заметным уродством. И, хотя на первый взгляд ничего особенного не случилось, кое-что всё же началось.
Жара. Духота. Пекло. Первые лучики солнца цепляются за макушки акаций, лениво сползают по серым стволам на никогда не остывающий асфальт. Воздух плывет и пахнет гниющим арбузом, но редкий краснодарец это заметит, шмыгая заложенным от аллергии носом. Кто просыпался в такую рань, мог видеть перебегающую Садовую улицу девушку, довольно странного вида. Одета в пестрое платье свободного кроя. Голову покрывает такой же яркий шелковый платок, повязанный на манер мусульманского тюрбана так, что открытыми остаются только лицо и серьги-подвески с ослепительными зелёными камнями. Её походка тороплива, но легка и грациозна, как в женской партии лезгинки. Тяжелой поступью, словно старый преданный пес, за ней следует огромный кот. Походка зверя уверенная, даже нахальная, вызывающая. Обрубленный хвост, не более десяти сантиметров, придает сходство с собакой бойцовской породы, с той лишь разницей, что торчит он антенной, а не виляет по сторонам. Девушка трижды проворачивает ключ в двери кондитерской лавки, с обожанием вдыхает аромат кофейных зёрен и преображается. Пёрышком слетает платок на полку в подсобке. Тяжелые черные волосы, как по волшебству, обрамляют лицо и растекаются по плечам ниже лопаток, ниже груди. По сотне раз она расчесывает каждую прядь гребешком. Из радио льётся приятный джазовый мотив.
– Асенька, – говорит кот, – плесни-ка мне сливок.
Ассия срезает ножницами уголок пакета со свежими сливками и льёт в миску, попадая на усы нетерпеливого зверька.
– Спаси-и-и-бо, – мурлычет он нараспев чистой русской речью. Вообще то все коты могут говорить на человеческом языке. Стоит лишь подождать, да не все проживут триста лет. Но и спустя три века только с избранными усатый разделит беседу. В самом деле, о чем говорить потомку царя зверей с обычным человеком - потомком обезьяны? От того-то и не слышите их, что не ровня вы им, недостойные. Ассия же не просто царских кровей - она внучка богини.