– Не время на траве валяться, – грозно рыкнул большой кот. – Мне велено тебя сберечь, а последняя воля хозяйки - непреложный закон.
Умар стоял, как вкопанный, не веря своим собственным глазам. На ногах мгновенно заживали раны, набитые острыми камнями, из ниоткуда бралась сила, наполняя руки. Показалось на одно мгновенье, что на голове Ассии блеснула седая прядка, да тут же снова почернела, а её ушки, только что тянувшиеся вверх, так и застыли с острыми как кинжал кончиками. Забота матери, с последним вздохом вышедшая из груди, невидимым покровом обернула непослушную девчонку, чтобы смогла та прожить столько дней, сколько живёт на свете любовь. Ведь не в радость же годы, что не можешь разделить с любимым, а любящим сердцам и вечности мало.
– Я не клялся тебя защищать, – прорычал зверь, злобно косясь на Умара. – Посмеешь обидеть Ассию хоть словом, хоть мыслью, порву на сотню лоскутков.
Пастух покорно кивнул, и трое побрели, скрываясь в тумане, как бредут по небосводу яркие звезды за облаками скрытые. Тридцать лет они скорбно молчали. Какими ж тут словами оправдаться? Много чего сказать друг другу хотели бы, но никак не решались. Слова вдруг прокисли и вязкими стали, в горле застывали комком.
Как и прежде, Умар пас овец, Ассия пряла шерсть, шила невероятной красоты платки да шали, продавала их на базаре, тем и кормились, никого не тревожа, врагов не имея, разве что завистников. Триста лет так прожили или пятьсот, никто не скажет точно, счастливые дни все, как один, похожи и быстро-быстро пролетают. Жили бы они ещё две сотни лет, ни на минуту не старея, когда бы чужеземец с дальнего гарнизона, увидав базарным днём горянку с пестрыми платками, не задумал бы страшную подлость. Проигравшись в карты дочиста, поставил он на кон прелестную Ассию, а просадив партию, обязался предоставить выигрыш не позже первого заката. Сменив мундир на подранный бешмет, злодей дождался, пока Умар со стадом скроется из виду, подкрался со спины к красавице из красавиц, что мирно пряла в тени кизила, набросил ей на голову мешок, подхватил легко, словно пушинку, бросил поперёк седла, сам в стремена вскочил, да погнал скакуна во весь опор.
Умар был тут же оклеветан и схвачен за преступление, которого не совершал. Не вернулся он больше домой ни тем вечером, ни даже через пятнадцать лет. Рысь же, клявшийся беречь Ассию больше своей жизни, не сразу распознал опасность. Таясь от посторонних глаз во мраке сакли, дремал защитник на соломе. Смолк мерный скрип веретена – кот лишь потянулся. Топот копыт удаляется – спать не даёт. Приоткрыл зверь глаз, а под кизилом пряжа паутиной разлетелась. Рванул он тогда за облаком пыли вдогонку. Настиг, поравнялся, прыгнул, полоснул острым когтем яремную вену на мощной шее коня. Хлынула на камни чёрная струя, подкосились тонкие ноги, стремительно понеслась вниз лошадиная голова, словно сокол разглядевший добычу. Кубарем рассыпались по земле пленница и её похититель. Ассия поднялась, как ни в чем не бывало, отряхнула платье, а негодяй там же с жизнью расстался.
С душонкой мелкой, да большого чина мерзавец оказался, и много добрых людей в тот день без вины пострадало, когда на поиски убийцы поднялся целый полк. Хватали каждого, кто попадался на глаза, не разбирая ни юнцов, ни стариков почтенных. Вопили старухи, плакали дети. И так же как столетия назад несли Ассию ноги прочь от полыхавшего селенья. Её спаситель ни на шаг не отставал. Ну, а Умар? А что Умар?! Его рысь защищать не клялся…
Глава вторая (часть первая)
– Васька?
– Нееет…
– Мурзик?
– Нет!
– Барсик?!
– Нет, нет, нет, нет и ещё сто тысяч раз - нет. Асенька, ну что за дурацкую игру ты придумала? Обязательно нужно меня унижать?
– У всех котиков есть имя, вот и моему пупсику тоже нужно имя. Настоящее кошачье имя.
– Пупсик?! Котик?! Шутишь? Не забывай, я лютый и дикий зверь…
Ассия запустила пальчики в толстый мех, прямо под ухом, и лютый зверь мгновенно замурлыкал, как маленький котёнок. Под сильными массирующими движениями кожа попеременно собиралась в складки, будто отделялась от усталой плоти, и распрямлялась толстым ковром, под которым, покалывая, растекалось и бурлило истинное наслаждение. Чух-чух-чух под ушком, м-у-у-у-р-р-р, ноготками вверх по шее к холке и обратно, м-у-у-у-р-р. Маленькая такая награда за вечную службу.