Удовольствие ни с чем не сравнимое. Но всё же священный долг не позволяет забыться. Вот и теперь, в непринужденных на первый взгляд и таких привычных ласках, рысь остро чувствует какое-то беспокойство, напряжение и даже лёгкую дрожь.
– Всё еще переживаешь из-за своих ушек?
– Нет, – помедлив, ответила Ася, тайком натягивая верхнюю губу, на которой ещё вчера не было ни морщинки.
– Нормальные ушки, – промурлыкал рысь, удовлетворенный ответом.
Про свои, не совсем обычные, уши Ассия не вспоминала уже часов семь, да и про покупателей сегодняшних давно перестала думать, но эта морщинка… чертова морщинка, как телеграмма с того света… Умар, бедный Умарчик, – крутилось в голове, – неужели… Нет… Не может такого быть. Даже думать об этом не хочу. Нет-нет-нет. Там что-то другое… Но всё же морщинка над верхней губой. Первая за сотни лет. Одна единственная, почти не заметная, но вмиг прибавившая десяток лет, морщинка.
Машинально бегали ноготки вверх по шее к холке и обратно, м-у-р-р. Вдруг пальцы замерли, словно закостенели, крепко сжимая шкуру. Не так сильно, чтобы причинить боль, но достаточно резко, чтобы волна блаженства, накатившая на нервные окончания кошачьего мозга, отсеклась, словно сбитая плетью.
– Опять началось?
Ассия нерешительно покачала головой.
– Холодильник был закрыт, когда мы уходили, я проверил.
– Спасибо, но…
– Да, молоко осталось на прилавке. Это же не проблема. За ночь оно не прокиснет, а утром я его с удовольствием выпью.
– Не сомневаюсь в тебе, но…
– Но что ещё? Асенька, прекрати меня так пугать, – промурчал кот, нисколько не показывая беспокойство, – расскажи, наконец, о своих тревогах.
Рассказать? Вот же интриган мохнатый, всё то он видит, да виду не подает, всё подмечает, на свой длинный ус мотает, а поможет-то чем?
Рысь прервал размышления сам того не желая, кажется, уже и позабыв про свой вопрос, он всего лишь повёл головой и оставил между пальцами маленький клочок шерсти. Ни разу за столетия волосинки не обронил, а тут вдруг целый клочок толщиной с карандаш.
– Думаешь Умар ещё жив? – начала Ассия с трудом подбирая слова.
– Само собой, – буркнул кот равнодушно и даже раздражаясь, что из-за такой мелочи прервался сеанс неземного наслаждения.
– И ты думаешь, что он всё ещё любит меня?
– Любит! Конечно же любит. Иначе бы умер давно.
– Так может он и умер? – робко вставила Ассия.
– Нет-нет, – уверенно возразил кот, – иначе и ты тоже умерла бы. Но это не точно.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Всего лишь, что все живы, здоровы и любят друг друга, как в турецком сериале.
– Допустим, так. А что ты на это скажешь? – Ассия развернула ладонь, дунула и шерстинки закружились в тусклом свете.
– О, этого следовало ожидать. Против современных проблем экологии бессильна даже древняя магия. Куда там дарам богов против техногенного смрада.
– То есть мы с тобой не умираем?
– Умираем?!! С чего бы это вдруг?! Я только жить начинаю.
На несколько секунд повисла тишина, наполненная уже не тревогой, а твердой уверенностью. Почти твердой.
– Ты сказал: иначе и ты умерла бы, но это не точно. Так?
– Как-то так! – согласился рысь.
– А почему не точно?
– Ну-у-у-у, потому что никто не может знать наверняка, как это работает. Древние посулили твоей матери, столько лет жизни, сколько живет любовь. Она отдала тебе все свои непрожитые годы. Вот и думай теперь. В теории, стоит тебе полюбить кого-нибудь другого, и в тот же момент ты переживешь Умара, о чем, кстати, я нисколечко не буду сожалеть, но это только в теории, а как на практике дело обстоит, кто ж знает?
– Я не помню его лица, – вдруг трудно, надрывно, с хрипотцой прошептала Ассия, – не могу вспомнить, понимаешь, – всхлипнула она, – как бы ни старалась, ничего не получается.
– Что ж, это уже проблема, – задумчиво и словно нараспев прорычал рысь, – шансов разыскать его несколько поубавилось.