— Но я хочу его найти, я обещала, и он хотел со мной встретиться…
Генерал не согласился, попробовал убедить, аргументируя убойными в ином деле фактами:
— Хотел бы — нашел! Раз не ищет, значит, не нужны…
Обмануть женщину? Убедить ее рациональным доводом? Если читатель знает мужчину, сумевшему свершить самый великий подвиг Геракла — значит, он патологический лжец или ему приснилось!
Лена Кичигина была женщиной и не дала веры словам генерала. Но вывод сделала — Сашу держат взаперти, поиски в открытую могут ему навредить. Или ей. А умирать в подвалах ЧК, да еще в такое время, когда победа демократии не за горами — глупо. Она помнила, как их с Диком хотели отравить, кто поручится, что попытку не повторят, чтобы заткнуть ей рот? Но искать можно, не афишируя себя, и она сделала вид, что согласилась:
— Ладно, поняла. Искать не буду, но вы мне обещали рассказать, что случилось?
— А вы мне расскажете, что у вас в ските случилось, ладно? Баш на баш. Вот и договорились… Спасательная команда, что вас с Бронсоном отправила в больницу, погибла, за исключением Горлова и еще одного специалиста. В бою с той же командой диверсантов… Возможно, из США, кто знает… Диверсанты погибли в бою с командой нашего спецназа, пришедшего на выручку. Большего не имею права рассказывать… Вы тоже дали подписку… И Горлов дал подписку. Почему его забрали? Вы же видели спецэффекты, что применял противник? Там, в ските, когда нападали на вас? Знаю, читал показания. Ваши, Бронсона, Горлова, а как же… Подумайте сами, можно противостоять такому нападению? Вот именно… Разгадать, чтобы защитить людей в следующий раз… Горлова, как единственного свидетеля этих эффектов, и пригласили на работу. Работа в засекреченном учреждении, сами понимаете, не ребенок. Вот и всё. Теперь ваша очередь…
Через час Лена Кичигина шла домой, улыбаясь:
— Саша жив, и это — главное!
110
Мальчишки, теперь уже посвященные камы в статусе Хурбатэ-буу, отлеживались, с трудом приходя в себя. В памяти каждого остались его личные впечатления от первой встречи с духами. Два дня инициации сломали привычную схему мира и довели их почти до помешательства. Особенно первый день обряда.
Старший кам, получивший при человеческом жертвоприношении — еще тогда, с Тувинским шаманом — сразу седьмую степень, провел каждого из них сквозь костер с нестерпимо вонючим огнем и дымом. А потом распял голым на алтаре и многократно надсек кожу, словно собираясь расчленить.
Нанюхавшись одуряющего дыма, новички восприняли ритуал всерьёз. Двое потомственных шаманят потеряли сознание в момент завершающего удара ножом в сердце — старший кам был очень убедителен! Боль, когда блестящее лезвие с маху ударило в грудину, показалась им последней — перед смертью. Еще двое — завизжали в жутком страхе.
Но только самый младший — с пеной у губ! — рычал и выламывался из собственных суставов, желая перехватить нож и убить шамана! Его не испугал удар лезвия в кость, он даже не почувствовал его — в такое неистовство впал. Потому-то старший кам решил начать третий обряд инициации с него.
— Ну, хватит отдыхать. Вставайте, надо поесть, привести себя в порядок, сегодня решающий день.
Со стонами и покряхтыванием почти готовые камы собрались у котла. Голод оживил их. Горячее мясо быстро переместилось в молодые желудки, подняв настроение. Тегенюр не тратил времени зря, рассказывал о строении Мира, готовя психику шаманов ко встрече со вчерашними духами-помощниками. Без них никакой полет не получится. Это ему, полукровке, одинаково хорошо удается летать что на духах-птицах, что на бубне-скакуне, в зависимости от задачи транса.
Сегодня, в роли экскурсовода, он летит на скакуне. Тегенюр чуть не рассмеялся от сравнения — он, старший шаман-наставник, опытный кам седьмой степени, будет вести экскурсию по Мирам? А вот, поди ж ты, придется! Коллективная, очень опасная, но — экскурсия. Некогда готовить мальчишек, потом уже доберут знания сами.
— Сначала греем бубны, но не сожгите их! Особенно ты, Николай — он уже перетянут. Потом идем по кругу, в моем ритме. Когда уйдете к духам, следуйте за мной, не отставайте. Готовы?
Наряженные в ритуальные костюмы, мальчишки взяли тунгуры и пошли вслед за наставником. Рогатая корона с подвесками, зычный сегодня голос и гулкий бубен, обтянутый хорошо выделанной шкурой зимнего марала — наполняли душу кама Тегенюра гордостью. Он приплясывал в такт внутреннему ритму, ударяя колотушкой по нагретой коже своего любимого тунгура. Пусть не такой круглый, пусть проставки из березы утратили свою красоту, зато как поет!