Старший кам не появлялся и не присылал указаний. Время уходило. Богиню можно было сто раз перенести в другое место. Или пришлых истребить. Третий кам перестал воспринимать столь чуждых тайге существ, как разумных людей. Перебить их, словно комаров, несколькими точными шлепками. Эх, сколько удобных моментов подворачивалось! Но Тегенюр ждал. Он не имел права принимать решение.
11
Три слоя брезента — плохая замена пуховому спальнику и пенопластовому коврику. Сумка с ботинками, подложенные вниз, защитили тело от переохлаждения, но выспаться не удалось. Чуть Матвеич забывался, как сползал на камни, которые прожигали мерзким холодом. Выпутавшись из брезента, и немедленно задрожав, врач прикинул маршрут, пошагал дальше. Низкое солнце не грело, зато жестоко слепило. Эх, тёмные очки бы! Щурясь и натягивая козырек кепки почти на нос, он промокал платком набегающие слезы.
Следовало еще денек пройти по гребню, пока тот не понизится до границы растительности. Даже с учетом осторожного передвижения (не приведи господи, сломаешь ногу!) по камням двигаться легче, чем по тайге.
Продвигаясь по краю почти километрового цирка, врач мимолетно подумал, что смерть пилотов развязала ему руки. Ребятам не повезло. Приземлились, точнее, упали на кур умник с небольшой высоты. Всё решило пресловутое «чуть-чуть»! Не ударься самолет о глубины, и хоть один пилот остался бы живым. А если — раненым? Тогда предстояло спускать его вниз, разбивать лагерь, добывать еду… С перспективой потерять раненого от любой из множества причин. Понятно, что выхаживал бы безропотно. Но собственные шансы на выживание в таком случае те еще… Хотя, кто знает, ведь и вертушка вовремя прилетает порой.
От таких мыслей в голове начинался жар, желудок подступал к горлу. Подташнивает усиливалось при повороте лицом на запад, по ходу гребня. Похоже, травма сильнее, чем ожидал. Подозрения ничего не меняли в планах — двигаться надо. Не подыхать же здесь?
Обедать не стал, проглотил пригоршню сахара, запил противной водой из бачка. Полежал на брезенте, разувшись и задрав ноги. Ботинки были впору, однако хранили форму чужих ног, а потому в некоторых местах уже намяли припухлости и красноту. Не спасли и двойные носки. Но мозолей пока не было. Лохмы облачности неслись почти сплошняком, встрепываясь по ветру и закручиваясь снова. Ветерок плотный, пронизывающий. Тучи шли рядом, не доставая до места его отдыха десятка два метров. Впадинку впереди, километрах в трёх, туман заливал целиком. Придется обходить снизу, терять время. Жаль! Обулся, двинул вперед в привычном темпе. Некстати вспомнилась роженица, к которой и летели. Как там она с температурой, что за воспаление? Додумаются давать антибиотики, нет? Вот ведь нерпуха бабе…
К впадинке добрался за час. Серые облака сейчас разошлись, открыв соблазнительно чистый гребешок. Рискнуть? Там, внизу, мелкий кустарник, хорошо знакомый по прежним временам — в пол голени, прочный, колючий. Замаешься продираться.
Врач пошел по гребню. Так можно выиграть не меньше часа. Вот и обрыв. Горный воздух скрадывал расстояние. Казалось, дальний край цирка отстоит метров на шестьсот, но опыт подсказывал иное. Километра два, если не дальше. Белая туша облака ползла навстречу. Быстро идти не получилось, вот и не успел. Видимость сократилась до вытянутой руки. Матвеич вспомнил о жидкостном компасе производства (восточной еще!) Германии и запустил руку в недра сумки. Со студенческих времен тот сопровождал «доктора Тырю» — так сократилось слово «хирург» в туристской среде.
Навыки спортивного ориентирования не забываются. Подкрутил рифленый блин, совмещая «норд» со стрелкой, взял азимут, как помнил — чуть в сторону от обрыва. Обтер повисшие на ресницах капли. Чертов туман! Осторожно пошел по скользким камням. Минут через десять резко похолодало. Крупными хлопьями полетел снег. Лицо залепило. Матвеича охватила паника. Представилось, как снегопад зарядит надолго, а он поскользнется, сломает ногу, замерзнет!
Бред! Встряхнулся, размотал брезент, выбрал глыбу повыше. Вроде за ней затирок? Завернулся с головой, сел на сумку, подоткнул углы под себя. Начал согреваться. В щелочку было видно, как снегопад загустел до полной непрозрачности, потом измельчал, перешел в дождь. Посветлело. Матвеич встал, глянул вперед, назад. Туман уползал, оставив тающий снежок. Поспешно скрутив задубевший брезент, пристроил хомутом на шею. Рванул вверх, убегая от следующей тучи.
Через три часа гребень решительно пошел под уклон, в туман… Еще через два часа тайга сомкнулась над пологим отрогом. В животе ощутимо суетился голод, настойчивыми спазмами скручивая желудок. Сутки без еды при таком темпе ходьбы — это слишком! Надо поесть горячего, да и поспать в тепле не помешает. Взведя курки, врач шел, выбирая путь по безопаснее. В тайге ветер не ощущался, и казалось теплее, даже в мелкой мороси, висящей вокруг.