Сгорая от смущения, врач рассказал изобретенную им методику наведения невидимости. Рассказывая о причете, чтобы выдать себя за тряпку, Матвеич полыхал красной мордой, будто двоечник у доски. Выдать такой бред:
— «Да, я тряпка, ничем не примечательная, неподвижная, лежу себе на нарах, никого не интересую, никого не трогаю. Меня не надо видеть, меня не надо сравнивать, меня следует игнорировать», — надо быть совсем шизиком!
К его изумлению, слова старательно записали. Для неучей типа Аркадия пришлось прочесть лекцию об устройстве головного мозга, о центрах, о современных воззрениях на функции отделов мозга. Когда закончил объяснения — уже и сам не верил, что некогда методика работала. Коллеги расползлись по углам, стали бормотать, манипулировать ладонью, перекрывая поток сигналов от зрительного анализатора — все, как он рассказывал.
В «комке» появилось щекотание, как признак повышенной активности хронально-эмоционального поля. Щекотание нарастало, а потом вдруг Артем — обжора начал окутываться голубоватым свечением. Матвеич подошел к нему, из любопытства протянул руку. Чтобы коснуться плеча парня, ему пришлось приложить незначительное усилие, как будто воздушный шарик продавить. Ивлев, сидевший в дальнем углу, и только наблюдавший, сказал:
— Артем, я тебя почти не вижу. Просто темное пятно на твоем месте.
Все немедленно прекратили свои попытки, обернулись посмотреть. Трогали удачливого коллегу, отыскивая в темноте. Матвеич промолчал, что от него-то Артем не закрылся. Вдохновленный успехом коллеги, Аркадий тоже стал темным пятном, и тут Полина выдала морок.
Пока Ивлев хвалил Артема, она осунулась лицом, обозлилась — Матвеич словно увидел ведьму. Затем Полина окуталась багровым — немедля лицо и ладони Матвеича загорелись жаром, а в «комке» возникло знакомое «подташнивание».
— Эй, Кирилл Игоревич, — тихонько привлек внимание завлаба врач.
— Что? — обернулся Ивлев, глянул и его проняло.
Завлаб шарахнулся из-за стола, на звук обернулись все. Вот когда можно понять человека — в экстремальной ситуации! Аркадий схватил стул, и замахнулся. Артем упал на пол, закрыв голову руками. Федор с Рафиком сиганули к выходу. А последний из сотрудников, с которым врач был почти не знаком, татарин Ахат Абдулович — застыл на месте, изумленно открыв рот:
— Вот это да! Полина, как тебе удалось?
Довольная эффектом ведьма еще несколько раз махнула руками, словно загребая сверху. Врач сообразил — медведя наморочила, и восхитился. Нет, деваха и впрямь заслуживает похвалы. На одной злости такое дело сотворила! Респект и полная уважуха, как шутливо пишут на врачебном форуме. Он подошел к багровому ореолу, легонечко положил руку на девичье плечо, и попросил:
Полина, пожалей народ, — и тихонько шепнул вдогон, чтобы никто не услышал: — У нас столько сухих штанов не наберется!
Лесть сработала, девушка фыркнула и рассмеялась. Багровый ореол истаял мгновенно, значит, исчез и морок.
97
С трепетом ждал Николай приговора старшего кама. Руки Тегенюра поглаживали гладкую обечайку, постукивали костяшками пальцев по желтой полупрозрачной коже. Сомнение читалось на лице. Еще бы! Оценивался бубен-тунгур. Сделать его непросто, а пользоваться — еще сложнее. Будущие камы вместе с братьями и дядьками корпели над ними. И только самый младший делал его самостоятельно — мужчин в семье не осталось. Чем может помочь мальчонке слабая женщина? Только советом. И страшился Николай, что допустил роковую ошибку, испортил бубен.
Так считали семьи потомственных шаманов, но Тегенюр видел — истово, по старинке обрабатывала кожу лося мать нежданного кама. О, она не просто выскоблила мездру, нет! Она выжевала весь лоскут, остатками зубов и слюной удалив жир. И дубила корой ивы, которую тщательно размолола в ступке. По запаху готовой шкуры Тегенюр понял, что и перекисшая моча мальчонки принимала участие в дублении. Это уже серьезно говорило в пользу потенциального кама — тунгур будет нести в себе часть его тела, джулы лося и кама срастутся вместе!
Мало кто знает об этом, но удостоверением, верительной грамотой, что ли, для кама является его бубен, врученный божествами и духами. Тунгур, исключительно он один, свидетельствует о квалификации шамана. Облачение такой роли не играет. Пусть потомственные шаманы получали от семей роскошные манчаки, обильно украшенные кистями, жгутами, бляхами — духам все равно. Они покоряются звуку. Бубном кам должен владеть виртуозно. По ходу камлания ему предстоит демонстрировать зрителям и духам — что важнее! — свободное владение главным своим инструментом.