Заблуждается тот, кто ищет символику в жестах, мимике камлающего шамана. С дивной непредсказуемостью импровизирует кам, превращая тунгур в ездовое животное. И как выгодно скажется мощь бубна, обтянутого шкурой могучего лося! А проквашенный в моче хозяина и вылощенный лоскут кожи послужит прекрасной ловушкой для заблудившегося или украденного двойника несчастного соплеменника, неосторожно уснувшего в горах. В такой живой бубен легко поймать найденную джулу и поднеся к беспамятному телу — сильным ударом вколотить найденную душу на место через правое ухо хозяина!
Тегенюр одобрительно повертел почти готовый, но еще не расписанный красками обруч с натянутой и прошитой кожей. Постучал легонько, послушал. Сыровата шкура. Надо еще выдержать. Потом он обучит мальчишек, уже инициированных камов, как сочетать частоту ударов в бубен с пением. Он знает тонкости обращения к божествам и духам. Это таинство похоже на диалог, когда бубен поет в разной тональности, отражая голос божества и поддерживая кама. Настоящие камы умеют подражать голосам зверей и птиц, в образе которых выступают его духи-помощники. Тегенюр мог, его учил дед. А он научит молодежь, представит весь пантеон божеств и духов, опишет их внешний вид, привычки.
И каждый алкыш, которые слышал от старших, которые сочинил сам — тоже передаст. Ничего не утаит. Это очень важно для выполнение главной задачи рода. В гимнах, которые поют камы рода ойротов, используется определенная ритуальная лексика. Кам обязан говорить с духами на их языке, умело призывать их, используя алкыш. Дед Тегенюра, камлая тому или иному духу, обращался к каждому с особыми восхвалениями. При этом он всякий раз импровизировал свои гимны-обращения и молитвенные просьбы. А внук пошел дальше. Он сам сочинял алкыш, всегда новый, начиная с Матушки — Огонь Ат-ана, а потом к Ульнену, а затем — к Эрлику. И боги отзывались, охотно шли на контакт. Значит, стоило научить импровизации новых камов.
Тегенюр еще разок стукнул по тугой шкуре бубна раздвоенной веточкой. А что, она вполне годится для колотушки!
98
Раз за разом повторяя упражнение по концентрации энергии, Александр Матвеевич начинал сетовать на свою профнепригодность, в качестве колдуна, естественно. То, что получалось у него легко и просто, когда, разозленный подозрениями прокурора, он просто спасал свою шкуру, сейчас, в спокойной обстановке, не вытанцовывалось. Добро бы, силы не было, наоборот, напор такой — паводок на Шергеше отдыхает! А толку?
Его огорчение заметил Ахат Абдулович, который оказался человеком знающим, любопытным и разговорчивым. Он два вечера донимал Матвеича расспросами о причинах появления в филиале лаборатории таким странным образом, пешим порядком и на пару с Ивлевым. Учитывая, что прямого запрета ему никто не давал, Саша рассказал основные события в ските, немного подсократив — убийства не было, а просто ворвались двое молодцов вместе с шаманом, да похулиганили, перепугав всех до полусмерти.
— А ты, стало быть, подсмотрел, как морок делать надо?
— Да, собственно, подсматривать было нечего. Я же не умею! — Матвеичу казалось, что случайный дар вот-вот исчезнет, и он, врач Горлов станет нормальным, но проницательный татарин прихлопнул его надежду, как обожравшегося комара.
— Мы все ничего не умели, как родились, только титьку сосать, да под себя ходить. А вот, научились же! Ты не понимаешь, Саша, теперь от дара своего не уйдешь, не получится. Ну, выйдешь ты из поля, перестанешь так легко собирать природную энергию. И что? Прижмет тебя, вспомнится всё, жить захочешь — будешь своей пользоваться, да и сгоришь спичкой на ветру. Не теряй времени, бери что можно и накапливай!
— Как? — изумился Матвеич.
— Ты меня поражаешь, Саша. Ведь о колдунах и магах столько написано, и чепухи и серьезных исследований — что, лень прочитать?
— Да я не интересовался, это же несерьезно. Ивлев дал литературу, но я не смотрел…
— А посмотри! Настоящие колдуны почему человеческие жертвы приносили, особенно «черные» колдуны, некроманты? Для концентрации! Им силу собирать по крохам приходилось, не то, что нам здесь!
Кудрявая лохматая голова Ахата Абдуловича укоризненно покачивалась, голубые глаза ярко блестели, красивое лицо выражало недовольство молодым шалопаем. Александр Матвеевич ощутил себя неучем, которого наставляет директор школы.
— Как ты не понимаешь, Саша, что это возможность быстро подпрыгнуть на уровень, а то и два! Кровь земли сочится здесь так обильно, только черпай, да обмазывайся!