После спрашивала у Артура что-то ещё: о спасении из Косса, о новой жизни, о революции. Но он добродушно просил «не фонить» и вместе со всеми перетаскивал технику к вертолету, который стоял в бункере. Про Ника Артур ничего не слышал и не знал, жив тот или скончался. Но на всякий случай сказал:
- Соболезную, котеночек.
Я с трудом подавила новый припадок истерики.
Мы не успели разгрести и половины медоборудования Лекаря, когда коммуникатор, висящий на ремне брюк Артура, ожил.
- Надо... убираться... - Голос шипел и прерывался помехами. - Срочно...
- Что происходит?! - гаркнул Артур.
Солдаты подобрались. Я прижалась к Яну и зажмурилась, будто это могло как-то защитить нас от неизбежного.
- Приближаются... самолеты Единства... бомбы... будет новый... ориентировочно десять... минут...
Голос умолк, Артур грязно выругался, а затем приказал:
- Уходим.
Мы прыгнули в вертолет. Артур отдавал короткие приказы. Кто-то побежал к орудиям. Другие заняли позицию с автоматами наготове у иллюминаторов.
- А вдруг нас собьют? - спросила испуганно у Яна.
Он гладил меня по волосам.
- Язву тебе на язык, котеночек, - прорычал Артур, переключающий какие-то рычажки. - Не должны. Стелс-система, мать её за ногу. Столько техники потеряли, твою ж...
Я пялилась на мертвый Косс, черный от рытвин и пожаров. И когда мы отлетели на несколько километров, его осветил рыжий свет. Снаряды валились один за другим. Небо окрашивалось алым и вновь меркло. Взрывы были почти не слышны, но уши заложило. Я заткнула их пальцами и раскачивалась взад-вперед.
- Эти твари метили прямо в выходы из туннелей, - оповестили по коммуникатору.
- Как они узнали, куда бить? - непонимающе спросил один из солдат (по правде, я не различала ни их лиц, ни голосов).
Ответом ему было молчание.
А я понимала, что виноваты во всем мы с Яном. Если бы не наш побег, операция увенчалась бы успехом.
- Они у нас на хвосте! - вдруг выкрикнул пилот. - Маневрирую.
Нас повело влево, крутануло, и если бы не ремни, крепящие меня к сидению, я бы непременно рухнула на пол.
- Ты в порядке? - Ян перекрикивал шум двигателей.
- Да, - сказала, но не услышала своего голоса. - А ты?
- Всё хорошо.
Он сжал мою ладонь. Страха почему-то не осталось. Мы либо выживем, либо - нет. Сейчас всё проще простого, но я верила в Артура и его ребят. Ведь если мы с ним встретились посреди заброшенного города в день, когда я ехала в столицу на свою свадьбу, значит, всё неспроста?
Наверное, так.
Быть может, всё предначертано? Древние люди верили в кого-то свыше, так называемых «богов». Поклонялись им, зачитывали какие-то стихи, называемые молитвами. Они считали, что эти боги творят людские судьбы. Единство высмеивало тех людей, и нас с раннего детства учили, что нет ничего выше науки и правительства. Нет никакого предназначения. Нет судьбы. Каждый получит по заслугам, и только. Хорошо учился - тебя распределят на достойную работу. Проявил себя в деле - дадут повышение. Подходишь по медицинским показателям - подберут партнера.
Всё четко и выверено.
Но теперь я задумалась: что, если боги всё-таки существуют? Есть ли им дело до нас, простых смертных, тех, кто отрекся от них?
До меня доносились обрывчатое:
- Не отстают!
- Твою...
- Они рядом!
- Ухожу!
- Бери правее!
- Оторвались?!
Артур командовал. Ян шептал на ухо успокоительные речи. Ворчали лопасти вертолета, и в ушах пульсировала кровь. Потому, когда нас тряхнуло, и свет за иллюминаторами приглушился, я испугалась, что это конец.
Но Артур облегченно вдохнул.
- Приехали, котеночек.
- А самолеты? А Единство?
Снаружи были только бетонные стены и нарисованные на них обозначения. И алая лента, расчерчивающая пол, словно какому-то художнику было настолько нечем заняться, что он разукрашивал баллончиком с красной краской железный пол.
- Самолеты мы благополучно прихлопнули, и на хвост больше никто не сел, - ответил вместо Артура пилот и хрустнул костяшками пальцев. - Так себе приключеньице, если честно.
- А кто сказал, что будет просто? - гоготнул Артур и помог мне спуститься. - Добро пожаловать домой.
Здесь пахло машинным маслом и металлом. У стен стояли заколоченные металлические и деревянные коробки. Мы шли по коридорам куда-то вглубь бункера, и меня не покидало ощущение, что я помню и эти краски, и эти знаки, и древесину, из которой сделаны двери. Было в этом что-то странное. Я будто вернулась в давно забытые края.
А потом появилось пыльное окно, в которое я, не сдержав любопытства, выглянула, и всё разом стало очевидно.