— Присаживайтесь, - говорит Тед, заставляя меня отвести взгляд от его драгоценной маленькой дочери. Я опускаюсь на сиденье рядом с ней, придвигаясь чуть ближе, чем нужно. Тед делает заказы для всех, раздражая меня еще больше, когда разговор завязывается между ним и моей мамой. Я поворачиваюсь к Эш и начинаю пристально смотреть на нее, заставляя ее чувствовать себя неловко.
— Я буду...
Я не даю ей закончить предложение. Я опускаю руку под стол и кладу ее на ее бедро. Ее дыхание мгновенно сбивается, и она медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.
— Что ты делаешь? - шепчет она.
— Что ты имеешь в виду? Я знакомлюсь со своей новой сестрой.
— Убери руку, - шипит она на меня.
— Нет, мне нравится держать её там.
— Я расскажу.
— О нет. Ты ябеда. Что же мне делать? - спрашиваю я снисходительным тоном.
— Убери руку, - требует она, и я сжимаю ее ногу чуть сильнее. Она убирает руку под стол, пытаясь оттолкнуть мою руку от себя, но это бесполезно. Я не уберу ее, пока сам не решу.
— Что с тобой?
— Со мной? Это ты ведешь себя как маленькая сучка, - говорю я ей. Ее рот приоткрывается, щеки становятся розовыми, и я понимаю, что ее еще никогда так не называли. Я ухмыляюсь, зная, что я первый.
— Итак, Тристан. Твоя мама сказала мне, что в последнее время ты занимался какой-то работой.
— Да.
— И над чем же ты работаешь? - спрашивает он, как будто я ему действительно интересен. Но это не так. Он знает, что я полный профан, как и все остальные. Он только притворяется, что ему не все равно из-за моей мамы.
— В основном скульптуры. Какой-то богатый придурок увидел мои работы и захотел себе такие же, - отвечаю я, беря стакан с водой и поднося его к губам.
— Что за скульптуры?
— Такие, на которых ваша маленькая монахиня могла бы быть изображена, сжимая в руках жемчуга, - говорю я ему. Мама поперхнулась водой и быстро поставила ее обратно на стол, а я пригубил, допивая стакан.
— Нечто, что-то интересное.
— Обнаженные женщины. Ему нравятся скульптуры обнаженных женщин. На самом деле, он настолько обеспечен, что даже присылает мне обнаженную модель для работы, - добавляю я. Я чувствую, как Эш напрягается под моей хваткой, и это заставляет меня улыбнуться, зная, что ей так некомфортно.
— В самом деле? Ну, это совсем другое дело, - говорит он, пока нам не принесли еду. Теперь, когда мне нужно есть, я убираю руку от Эш и беру нож и вилку.
— Тристан действительно хорош в своем деле. Та работа возле здания суда, лошадь? Это его работа, - говорит моя мама, пытаясь показать, что я лучше, чем есть на самом деле. Я качаю головой, не желая, чтобы она говорила хоть слово, но это снова заинтересовывает Теда.
— Правда? Это отличная работа. Ты все делаешь вручную? - спрашивает он, и я киваю.
— Мне нравится работать руками, - отвечаю я, краем глаза поглядывая на Эш. Она знает, что я смотрю на нее, просто стесняется признаться в этом.
Остаток ужина проходит в болтовне о религиозном дерьме, которое меня не интересует, и я отключаюсь.
Глава 2
Эш
— Что значит, он схватил тебя? - спрашивает меня Бен, мой парень. Я не хотела ему говорить, но мне показалось неправильным этого не делать.
— Он схватил меня за ногу под столом.
— Ты рассказала своему отцу? – я качаю головой, поигрывая соломинкой в своем молочном коктейле.
— Нет. Мне показалось неуместным поднимать этот вопрос за ужином. Там была его мама. Я думаю, он просто пытался вывести меня из себя.
— Мне не нравится, что он живет с тобой под одной крышей. Думаю, мне следует поговорить об этом с твоим отцом, - говорит Бен, но я качаю головой.
— Я не хочу усугублять ситуацию. У меня и так много дел с учебой и всем остальным. Я сомневаюсь, что когда-нибудь увижу его снова. Папа сказал, что все равно приготовил для него комнату в подвале, - добавляю я.
— Наверное, ему там самое место. - Бормочет Бен.
— Не будь таким. Он просто... другой, вот и все.
— Он не религиозен. Я удивлен, что твой отец вообще пускает его в дом. Вероятно, в свободное время он поклоняется дьяволу.
Я немного смеюсь, но в этом я бы ни на йоту не усомнилась. Не стоит судить о нем только по внешности. Не то чтобы он был уродлив, потому что он далек от этого. Он очень симпатичный, с растрепанными темными волосами и улыбкой, от которой, я уверена, у любой девушки все внутри растает.
— О, не волнуйся. Я уверена, папа дойдет до этого. Всегда так происходит.
— Нет, если он не такой плохой, как ты говоришь.
— Я не знаю, насколько он плох, Бен. Я знаю только то, что наблюдала, - напоминаю я ему.
Бен был моим парнем последние три года. Папа одобрил его, потому что он ходит в ту же церковь, что и мы. Он познакомился с его родителями, и они оба очень благочестивые люди. Бен умный и милый, у него есть все, о чем только может мечтать девушка.
— Не хочешь пойти прогуляться? - спрашивает Бен, когда мы сидим на крыльце. Я киваю, и он протягивает мне руку, помогая спуститься.
— Настоящий мужчина не стал бы предлагать свою руку, - слышу я глубокий, мрачный голос позади нас. Я поворачиваюсь и вижу стоящего там Тристана.
— Что бы он сделал? - спрашивает Бен, очевидно, зная, кто он такой.
— Эш, сядь обратно, - говорит Тристан. Не знаю, зачем я это делаю, но я опускаюсь обратно на ступеньку и смотрю, как он спускается и становится передо мной. Он наклоняется, его губы так близко к моему уху, что я ощущаю его дыхание на своей щеке, прежде чем он подхватывает меня на руки и с легкостью несёт по ступенькам. Он позволяет моему телу скользнуть вниз по его телу, касаясь тех мест, которые нам не положено касаться.
— Вот как ты спускаешь даму, - говорит он, все еще находясь всего в нескольких дюймах от моего лица.
Бен быстро притягивает меня к себе, и Тристан издает смешок.
— Ты мне не нравишься.
— И это должно меня беспокоить? - спрашивает его Тристан.
— Возможно. Потому что ты будешь часто меня видеть, учитывая, что я ее парень.
— О, я не знал, что у нее есть парень, - говорит Тристан, но не отступает от нас ни на шаг. — С твоей стороны было бы разумно держать ее на привязи.
— Что это значит?
— Это значит, что кому-то может понравиться надеть на нее ошейник и заставить быть домашним питомцем.
— Ты отвратителен, - огрызается Бен. Ошейник? Он же не может быть серьезным, правда? Люди так не поступают, не так ли?