Слух уже распространился по всему городу. На пути то и дело распахивались окна и в задержанных летели бранные слова или удобные для метания овощи, но рык сержанта быстро останавливал бесполезный перевод продуктов. Из каждой подворотни виднелись озлобленные взгляды, а нецензурные выражения в их адрес, звучащие в тиши, заставляли кровь кипеть. Тсеч попытался один раз огрызнуться в ответ, но тут же получил удар в спину. Весь оставшийся путь ему пришлось молча глотать все унижения не в силах что-либо предпринять. С точки зрения физического насилия дела обстояли лучше. Несколько раз к ним пытались подойти особо вспыльчивые, но одного взгляда сержанта хватило, чтобы они пересмотрели свои планы.
Казармы городской стражи находились практически на самой окраине. Это было двухэтажное здание, занимавшее приличную площадь. Помимо прочего, оно было огорожено двухметровым каменным забором. Суть сей предосторожности оставалось ясна, как день, - в отличие от СКОПИ, где собственная комната для "разговоров" имелась только у "серых", под казармами располагались тюрьмы для временного задержания. Туда отправлялись буяны, подозреваемые или задерженные для последующего отправления в место заключения, например, каторгу в шахтах, или для казни. Чтобы друзья задержанного не могли ему помочь, и стоял забор, огораживающий также площадку для тренировок и собственный колодец.
Заведя задержанных в здание, стража разделилась. Сержант вместе с толстяком-свидетелем отправились заполнять протокол, а оставшаяся четверка подчиненных повела Тсеча и Дрола вниз.
Если бы Тсеч не был так погружен в свои мысли, он бы заметил, что идущий впереди Дрол начал выглядеть всё более вялым с момента, как они вошли в казармы. Шаг его замедлился, а ноги заплетались, как у пьяного. Но Тсеч был слишком зол, чтобы обратить на это внимание.
"Почему они так поступают? - негодовал он про себя. - Один ляпнул ложь, а остальные спокойно поддержали, словно стадо баранов. Никто даже разбираться не стал: правда это или ложь. Все просто нашли козла отпущения, на котором отрывались, как душе угодно. Хотел бы я посмотреть, если бы вы оказались на моём месте. Сразу бы по-другому запели."
-Пришли.
Скрежет открываемой решётки привёл Тсеча в чувство. Они находились на подземном этаже. Здесь отсутствовали факелы или иные источники света. Единственным, что давало хоть какое-то освещение, были небольшие окошки под потолком в каждой из четырёх камер. Размером они были настолько маленького, что через них не пролезла бы даже голова, так помимо это в них вставили решетки, что ещё сильнее уменьшило их размер.
Стражник, держащий в руках связку ключей, отошел от открытой двери.
-Заводи.
Второй конвоир, стоящий позади Дрола, пихнул того копьём, направляя в камеру. Но маг жизни не зашёл внутрь, как все того ожидали. От толчка его зашатало ещё сильнее. Он готов был упасть, но неизвестно зачем кинувшийся под него Тсеч остановил падение. Дрол упал на спину пригнувшегося мага ветра. Он не подавал признаков жизни.
-Эй, ему плохо? - поинтересовался один из стражников.
Ответа долго ждать не пришлось. Тсеч уже достаточно натерпелся за эту ночь, и бушующая в нём ненависть вырвалась на свободу.
-Тыкве твоей плохо, деревенщина, - прорычал обернувшись "серый".
Не прошло и секунды, как Тсеч почувствовал болезненный пинок. Буквально залетев в камеру и пропахав носом каменный пол, "серый" скрипнул зубами. В нос ударил запах затхлого сена. Скрип позади означал закрывающуюся решетку, далее последовал лязг ключей и топот шагов направляющихся наверх людей. Тсеч приподнялся и сел на колени. Связанные руки доставляли некоторые неудобства, но с этим было ничего не поделать. Заключенный маг бросил злобный взгляд в сторону выхода. Там его встретил такой же взгляд стражника. Несколько секунд они молча сверлили друг друга, после чего хлопнула дверь, и Тсеч с Дролом остались наедине в холодной грязной камере.
Маг ветра поднялся и подошёл к окошку. Прямо за ним виднелась темная стена, отгораживающая его от свободы. Выбраться из заключения - простая задача. Если бы не одно обстоятельство.
Городская стража не удержала бы ни одного преступника, если бы не имело возможности подавлять их магическую силу. И так как средств им выдавали значительно меньше, чем Службе Контроля, страже пришлось приспосабливаться. Результатом стало их личное изобретение. Если сотрудники СКОПИ боролись с магией врага с помощью антимагических наручников или иных предметов, то блюстители закона додумались делать некоторые прутья в своих камерах с добавлением антимагического материала. В результате, они получали значительную выгоду. Преступники лишались способности к колдовству, а переработанная ими манна по тем самым прутьям отправлялась в отдельный резервуар для "окрашенной" манны. Далее большая часть отправлялась на создание артефактов низшего уровня, а остатки хранились на случай чрезвычайной ситуации и использовались при подавлении бунтов или защите города. Поэтому выбраться отсюда не было никакой возможности.